Любимцы Богини
Шрифт:
А тем временем в Ракушку сообщили о намерении неуловимых мстителей расстрелять местных «казанов». Начальник политотдела срочно собрал весь офицерский состав, кратко объяснил ситуацию и для того, чтобы предотвратить кровопролитие предложил остаться тем, кто спал с женой лейтенанта. Остались четверо. По рекомендации начальника штаба, всех их поместили на гауптвахту. Не для того, чтобы наказать, а для того, чтобы спасти им жизнь. На территории гарнизона гауптвахта была наиболее подготовленным объектом для отражения предполагаемой атаки. После обеда пришел сдаваться дежурный по соединению. Он также был жертвой сладострастной
Лейтенанты невидимыми и невредимыми доехали до места назначения. Но все обошлось без крови. Протрезвев, ребята утратили боевой пыл и желание мстить. На въезде в поселок они сдались первому попавшемуся патрулю…
Отпроситься у Сысуева было не просто. Нужно было придумать правдоподобную историю или, как говорят разведчики, легенду, чтобы он поверил. Наилучшее, что Василий смог придумать в свое оправдание, это приезд тети. Сысуев поверил, и даже поинтересовался, где она будет жить, сколько тете лет.
– Недавно сорок исполнилось! – не моргнув глазом, солгал Василий.
В субботу, он пришел на остановку за полчаса до отхода автобуса. Среди стоящих на остановке, к своему неудовольствию, Василий обнаружил нескольких офицеров и мичманов с корабля. К сожалению, среди них был и Сысуев. Он не должен был ехать в завод. Наверное, ему надо было что-то передать. Бобылев поздоровался.
– Тетю пришли встречать? – приветливо спросил механик. Василию ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть головой: «Только бы он ушел до прихода Лены!». Но бутерброд всегда падает маслом вниз. Именно в тот момент, когда Сысуев, переговорив с ехавшим в смену Исаковским, собрался уходить, подошла Лена. Сысуев, с интересом оглядел ее, дивясь находчивости лейтенанта, и, ухмыльнувшись, подозвал Василия:
– Это Ваша тетя? В понедельник, после подъема флага подойдете ко мне!
В автобусе, наблюдавшая эту сцену Лена, расспросила его о случившемся. Она долго смеялась и несколько раз переспрашивала его: «Так, сколько мне лет, племянничек?»
Погода для отдыха на пляже стояла прекрасная. Народу было немного. В основном, женщины с детьми. Солнце палило изо всех сил, но жары не чувствовалось. Небольшой ветерок смягчал атаку солнечных лучей.
Переодевшись в кабинке, Лена предложила позавтракать. Что-то у нее было приготовлено в большой хозяйственной сумке. У Василия тоже была холщовая сумка. Только поменьше. Лена, подозрительно глядевшая на нее всю дорогу, на пляже, не выдержав, спросила:
– У тебя там бутылки с чем?
– С пивом! Всего две бутылки и половинка хлеба! – простодушно ответил Василий.
– Это твой привычный завтрак? – насмешливо сказала она. – Я пиво по утрам не пью!
Бобылев промолчал. Он решил не раскрывать сюрприз, который решил сделать ей.
Она достала из своей сумки небольшую скатерть и расстелила ее на песке. Затем выложила на нее домашние пирожки, бутербродики с сыром и колбасой, два свежих огурца. Запивать еду она предложила брусничным морсом, для которого имелись бумажные стаканчики. Василий достал из сумки бутылки с «Бархатным» пивом и отнес их на берег в воду. Пусть охладятся. Они почти не разговаривали. Молча зашли в воду и плавали рядом, натыкаясь друг на друга. Искупавшись, позавтракали. Со стороны могло показаться, что это отдыхает семейная пара, давно уставшая друг от друга. Лена сидела на
– Наверное, дорогое колечко? – с иронией спросил он.
– А тебе, зачем это знать? Дорогое! – с вызовом ответила она.
– Дай посмотреть! Никогда не держал в руках таких дорогих вещей!
– Возьми! – недоверчиво посмотрев на Василия, Лена сняла кольцо с пальца.
«Колечко как колечко, – подумал Василий, внимательно осмотрев его, – я бы купил подороже!». На внутренней поверхности кольца были выгравированы какие-то буквы.
– Михаил! – прищурившись, прочитал он вслух. Спросил, словно не поняв:
– Перепутали, что ли?
– Какой ты смешной! – заулыбалась Лена. – В ЗАГСе обмениваются кольцами. На Мишином кольце мое имя.
Василий отдал Лене колечко:
– Устал лежать! Я схожу вон туда? – Василий показал на стоящие почти у самой воды домики рыбацкой деревушки. – Минут десять, не больше!
Лена, не спрашивая зачем, согласно кивнула головой. Взяв из кармана брюк кошелек, Василий направился в сторону рыбацких хижин. Остановился у калитки ближайшего дома. Во дворе никого. Лодка на катках, стоящая под навесом, разбредшиеся по двору куры. Василий нажал на кнопку звонка, на заборе. Звонок громко зазвенел, откуда-то залаяла собака, куры бросились в рассыпную. Дверь дома открылась, и на порог вышла пожилая женщина, лет шестидесяти пяти.
– Вам кого? – спросила она.
– Здравствуйте! – ответил он. – Митрич дома?
– Всем нужен Митрич, – раздался стариковский голос из-за спины женщины. Подвинув ее, на пороге появился тощий старик в кепке и синем пиджаке:
– Что надо?
– Тут наши ребята у вас чилимов покупали. Может, есть на продажу? – спросил Василий. Весной, когда экипаж был еще в сборе, они брали чилимов у него. Но если нет, можно попробовать и в других домах. Здесь все ими торгуют.
– Есть, последние! Аннушка принеси, то, что осталось.
Аннушка ушла в дом, а старик подошел к калитке. Хитро посмотрев на Василия, старик спросил:
– Один или с девушкой?
– С девушкой! – признался Василий.
– Хорошо. Знаешь, как этот продукт помогает обращаться с ихним полом! Вот сколько ты мне дашь лет?
– Лет шестьдесят! – солгал Василий, желая польстить Митричу.
– Врешь! Мне никто не давал меньше семидесяти. В ноябре будет семьдесят два. А через чилимов даже в мои годы мужская сила не пропадает!
Он наклонился через калитку к Василию. От него пахло самогоном и табаком.
– Вчера Аньке пистон поставил! – сообщил, приблизившись к его уху, старик и захихикал.
– Иди отсюда, козел старый, – полотенце, на котором Аннушка несла газету, с только что отваренными чилимами, сбив кепку, пронеслось над головой Митрича.
– Я сейчас с тобой разберусь! – передавая пакет Василию, обещала возмущенная женщина, отряхивающему кепку старику. – Как тебе не стыдно разные пакости молодым людям рассказывать! Вы его не слушайте!
Василий передал деньги разгневанной женщине и поспешил удалиться. Вернувшись, Василий разложил газету перед Леной: