Любимцы фортуны

Бэгшоу Тилли

— Судиться будешь? Ха! Это опять-таки требует средств, и немалых. — Рэндалл выпустил колечко дыма и полюбовался тем, как оно скользит к потолку. Сиена давненько не спорила с ним, и стычка даже доставляла ему удовольствие. — А знаешь, пожалуй, я тоже подам на тебя в суд!

— Что? Подашь в суд на меня? Да за что? — Ей хотелось расхохотаться, но даже лекарство не снимало до конца боли в груди. — Уж не за то ли, что разбила лбом твой любимый стакан? Или испачкала своей грязной кровью твою постель?

— Интересная мысль. Но нет. Я подам на тебя в суд за то,

что по твоей вине сейчас отложены съемки. И за клевету, если ты подашь в суд за нанесение увечий. Кстати, съемки придется не отложить, а попросту закончить. Видишь ли, дорогая, с таким лицом, которое у тебя сейчас, едва ли возможно играть красотку Пегги. Ты напилась и упала на стеклянный столик, дурища! Боюсь, от твоей ослепительной красоты ничего не осталось.

И он принялся хохотать, но Сиена уже не слушала. Она и так в течение всего разговора с трудом старалась не терять нить, а теперь и вовсе ничего не соображала. Одно было ясно: она попала в западню, из которой нет выхода.

Узнает ли она себя, взглянув в зеркало после лечения? И сможет ли вообще взглянуть в зеркало, если глаза слишком пострадали от побоев?..

Сиену затошнило.

— Дай… что-нибудь… — Она зажала руками рот.

Рэндалл ткнул ей в руки судно. Он следил за тем, как девушка корчится, пока опустошался желудок, с каким-то патологическим интересом.

Боль в грудной клетке была такой сильной, что каждый спазм отдавался в ребрах и даже в сердце. Свесившаяся на сторону голова ощущалась Сиеной словно огромный распухший шар, покрытый коркой крови.

Когда спазмы кончились, она уронила голову на подушку и заплакала. Стайн понял, что она сдалась.

Он тихо забрал судно и отнес в дальний угол палаты, брезгливо зажимая нос. Затем заговорил, и голос его звучал тихо, но угрожающе:

— Если ты попытаешься связаться со мной, Сиена, я раздавлю тебя. — Девушка молчала. По сути, он уже это сделал. — Но если ты прикроешь рот, я тебе помогу. В меру своих сил, конечно. Мы придумаем убедительную историю, которую публика сожрет за милую душу, обливаясь слезами сочувствия. Может, я даже верну тебе часть денег.

Сиена ни на секунду не поверила. Но разве у нее был какой-то выбор? Она осталась одна, без семьи, без друзей, к которым можно обратиться за помощью. Да и что бы сказали близкие, увидев, в каком она состоянии, и узнав, что она сама позволила событиям зайти так далеко? Карьера модели и актрисы была для нее закрыта, денег не осталось. А лечение могло стоить огромных денег.

Выбора не было.

— Чего ты от меня хочешь? — спросила Сиена устало. Рэндалл выдержал паузу, наслаждаясь ее беспомощностью.

— Ничего. Просто держи язык за зубами, а я позабочусь об остальном. Если потребуется операция, все будет оплачено. Затем ты исчезнешь на длительный срок, пока будет идти заживление шрамов. У меня есть дом в Нантукете. — Казалось, Стайн обращается даже не к Сиене, а просто мыслит вслух. — Там ты и укроешься.

— А как же фильм? — жалобно спросила девушка.

— Пока придержим съемки, но, боюсь, шансов на возобновление нет. Переснимать

готовый материал на этом этапе с другой актрисой слишком затратно… — Стайн умолк, решив не мучить Сиену больше. Как только она сдалась, это перестало доставлять ему удовольствие. — Может, ты поправишься и тебе удастся вернуться к работе. Правда, съемки все равно будут отложены, а это недешево.

Затушив сигариллу, он присел на кровать рядом с Сиеной. У девушки не было сил сопротивляться, и она даже не отодвинулась. Это пробудило в Рэндалле слабое сочувствие, хотя он и не любил слабых соперников. И все же именно он был виновен в травмах Сиены. Он изуродовал ее и теперь жалел о содеянном.

— Прости меня, — сказал Стайн тихо и взял девушку за руку. — Я не хотел, честно. Я буду заботиться о тебе, если ты позволишь.

Она не ответила, и несколько секунд стояла тишина, пока в дверь не постучал доктор Санфорд. Видя, что его клиент и подопечная пришли к соглашению, он почувствовал облегчение вперемешку с чувством вины.

— Сиена согласна на операцию, — сказал Рэндалл с широкой улыбкой, словно жених, сделавший предложение и получивший согласие на брак. — Можете приступать, когда сочтете нужным.

— Это действительно так? — на всякий случай спросил доктор, чуть потеснив Стайна и взяв Сиену за руку. — Вы подпишете необходимые формуляры?

— Учтите, что вам придется управлять моей рукой. Я же ничего не вижу, — с горькой усмешкой напомнила Сиена. Голос у нее был тоненьким, словно у маленькой девочки. — Но я все подпишу. Хочется поскорее с этим покончить.

Операцию сделали на следующий день.

Хирург вынес вердикт: левый глаз сохранит частичное зрение, хотя осколком стекла была повреждена артерия, питающая глазное яблоко кровью. Зато второй глаз скорее всего вообще не будет видеть, поскольку стеклянное крошево изрезало роговицу. В любом случае окончательный диагноз можно будет поставить лишь спустя несколько недель, когда с глаз Сиены будут сняты бандажи и повязки.

Пресса бурлила от любопытства, строя различные догадки относительно мистического исчезновения мисс Макмаон. В это время героиня газетных сплетен, опьяненная мощной дозой морфина, лежала в спальне никому не известного дома Стайна в Нантукете, из-за бинтов напоминая египетскую мумию. В комнате не было ни единого окна, не горела ни одна лампа, но даже если бы крохотный лучик света проник в спальню, Сиена бы его не увидела.

О ее местонахождении было известно только Рэндаллу, доктору Санфорду и Мелиссе, частной сиделке, нанятой для ухода за несчастной. Сиену и Мелиссу тайно доставили сначала в Бостон на личном самолете Стайна, а затем на остров с помощью катера. Рэндалл скормил папарацци версию о нервном истощении актрисы, нуждающейся в уединении и покое. На пресс-конференции он заявил, что съемки «Второй мировой» временно приостановлены.

Последовал взрыв возбуждения, когда все газеты и каналы трепали новость, пока не затрепали до дыр и благополучно забыли, переключившись на сплетни посвежее.