Любимцы фортуны
Шрифт:
Слухи о ее непослушании скоро дойдут до родителей, она это знала. Сиена пыталась убедить себя, что не совершила ничего предосудительного, что родители поверят в нее, когда узнают, какой успех ее ждал в Париже, и отец согласится дать ей отсрочку по Оксфорду. Сиена представляла, как Пит читает утреннюю газету, украшенную ее фотографией, и гордо улыбается, довольный ее триумфом.
Сиена понимала, что занимается самообманом. По возвращении в Лондон придется позвонить отцу и выслушать его гневные истеричные вопли. Оставалось надеяться только на поддержку матери. Но, что бы ни сказал ей
Рассеянно потеребив самую крупную лилию, Сиена подошла к окну и посмотрела на широкую парижскую улицу, раскинувшуюся внизу. Небо нависало над городом, словно серая мокрая простыня, выгнувшаяся вниз под собственной тяжестью. Влажный асфальт внизу казался чистым и сияющим. Париж, вдохновлявший поколения художников и писателей, влюбленных и одиноких, не желал отпускать ее домой. Скучный Лондон тянул к ней озябшие пальцы, но пока не мог дотянуться. Гнев Пита казался далеким и нестрашным. Здесь, в Париже, отцу не было места.
Сиена распечатала первый конверт, принесенный парнем из обслуги. Это была записка от Патрика и его сестры. Они поздравляли ее с успехом и спрашивали, когда Сиена вернется домой.
Домой… Англия никогда не была для нее домом. Впрочем, у нее вообще не было дома.
Сиене было немного совестно перед подругой. Уж лучше бы Дженни злилась на нее за то, как она обошлась с Патриком. В один прекрасный момент она даже перестала отвечать на его звонки, опасаясь, что может передумать и вернуться к нему. Привязанности были Сиене ни к чему. Но если бы кто-то обошелся подобным образом с ней, она никогда не стала бы поздравлять негодяя с какими бы то ни было успехами! Милый, добрый Патрик! Вот уж кому Сиена не завидовала.
— Ты можешь взбесить даже святого, — любил говорить ей Дьюк.
Возможно, он немного преувеличивал.
Она же не взбесила Патрика!
Мысль о дедушке Дьюке немного взбодрила Сиену. Она смяла записку и бросила ее в кресло, где уже лежала куча подобного хлама. Затем она распечатала второй конверт.
Это было письмо от матери. Клэр просила Сиену немедленно позвонить домой.
Проклятие! Черт! Дьявол и вся преисподняя!
Как они узнали о том, что она в Париже? Так быстро? На прошлой неделе Сиена соврала, что вовсе не собирается во Францию, надеясь таким образом выгадать себе хоть немного времени. Сведения о том, что она не приехала в Оксфорд, должны были достичь Пита не раньше следующей недели! Откуда же мать знала, где ее искать?
Сиена заметалась по номеру словно загнанный зверь. Она глянула на часы. Сколько сейчас в Лос-Анджелесе? Так-так, восемь утра. Значит, газет родители еще не видели. Иностранных газет Пит не выписывал, полагая их слишком напыщенными и глупыми.
Так как же они все-таки узнали?
Сиена охнула и схватилась за голову.
Ну конечно же!
Сердце бухнулось в ребра, затрепыхалось и поскакало галопом.
Неужели ее догадка верна? Неужели… Силфен?!
Сиена не знала, плакать ей или смеяться. Джейми-проклятый-Силфен, вот кто растрепал Питу о ее появлении в Париже! Значит, он все-таки ее заметил. Он видел ее на показе, видел,
Конечно, а как же иначе!
Силфен был знаком с Питом. Они не только общались по работе, но и посещали один гольф-клуб! Заметив Силфена возле подиума, Сиена была так ошеломлена, что совершенно позабыла, насколько опасной может оказаться подобная встреча.
Впрочем, чему здесь удивляться? Всю неделю Сиена старалась забыть об отце. И похоже, это ей удалось.
Присев на край постели, Сиена попыталась собраться с мыслями. Вздохнув, она взяла трубку и принялась набирать номер.
0-0-1-3-1-0-8-2…
Нет, так не пойдет!
Сиена медленно нажала кнопку отбоя. Она понимала, что не готова к разговору. Отцу придется подождать еще один день, до Англии. Франция принесла столько радостей, что было бы нелепым омрачать путешествие звонком родителям.
Сиена знала, что поступила правильно, приехав в Париж. Она сделала шаг к Голливуду, к своей мечте, к тому, о чем говорил когда-то Дьюк Макмаон.
Никто, даже Пит, не сможет омрачить ей момент триумфа.
Она позвонит отцу позже, из Англии.
В шесть часов вечера по лос-анджелесскому времени Пит Макмаон подписал документы и протянул их адвокату.
Он сидел за столом отца, единственным ископаемым из эпохи Дьюка Макмаона, который Пит перевез в новый дом. Пальцы нервно постукивали по полированной крышке.
Адвокат торопливо засвидетельствовал бумаги своей подписью и поспешил покинуть кабинет Пита Макмаона прежде, чем между клиентом и его женой разгорится ссора.
Клэр стояла у окна, глядя на огни Голливуда, напряженная спина укоризненно повернута к мужу. На Клэр были простая твидовая юбка и белая водолазка, делавшие ее похожей скорее на скромную прислугу, чем на хозяйку дома и жену голливудского магната. Лицо Клэр было белым, словно у призрака.
— Прошу тебя, не надо скандала, — произнес Пит негромко, почти шепотом. — Все уже решено, ссора ничего не изменит.
Клэр резко обернулась и уставилась мужу в лицо, надеясь обнаружить на нем следы хоть каких-то эмоций или сомнения. Однако Пит был спокоен и точно так же уверен в правильности своего поступка, как и много лет назад, когда отсылал дочь в Англию, прочь от себя и жены. Бледное, закрытое лицо, без всяких слов говорившее, что возражения бесполезны.
— Что ты говоришь, Пит? Как это «все решено»? — Слезы покатились по щекам Клэр. Она не понимала, что и кому пытается доказать ее муж. — Почему ты не спросил моего мнения? Она моя дочь, Пит! Мой единственный ребенок!
Он слышал боль и страдание в голосе Клэр и жалел, что не может обнять ее и утешить. Но с этого момента он не считал Сиену своей дочерью, он вычеркнул ее из своего сердца так же уверенно, как вычеркнул из завещания.
Пит знал, кого винить в поступке Сиены. Это Дьюк много лет назад украл душу девочки, ее любовь и послушание, украл у родителей Сиены, у своего родного сына! И теперь, даже из могилы, он тянулся к ней, отравляя существование Пита.
Клэр почувствовала, как слабеют ее ноги.