Любимец Бога
Шрифт:
– Ковзан предупрежден. Ничего секретного он не скажет. А лишать его возможности общения с близкими накануне того, что ему предстоит…
– А я и не говорю, что американцы узнают какие-то подробности из их разговоров. Главное, узнают, что Ковзан на Луне, окончательно удостоверятся, что любимец Бога и гиперпространственный корабль – это единое целое. В общем, пока запретите Ковзану связь с Землей, и все. Хватит и того, что американцы уже успели узнать. Вам все понятно, полковник?
– Так точно.
Кедрин вновь задумался.
– Ладно, Игорь Николаевич, хватит кусать губы. Да еще до крови.
– Даже если американцы обо всем догадались, им не успеть. Чтобы построить гиперпространственный корабль, им понадобится не менее двух лет. А мы через два месяца можем стартовать.
– Если ничего за это время не случится. Знаете, как с украинского переводится слово «ковзан»? – неожиданно спросил Кедрин.
– Затрудняюсь ответить, господин директор.
– Это слово переводится «конек». Так вот, Борис Ковзан – это наш конек, решающее, главное звено, проекта «Пора». И если с ним что-нибудь случится… – Директор Службы безопасности сделал паузу и выразительно посмотрел на Северского: – Идите, полковник, и помните – за Ковзана вы отвечаете головой.
«Как же, услышишь тут Моцарта, разве что "Реквием"». В отвратительном настроении полковник Северский покинул грозное здание на Лубянке.
Луна. Море Дождей.
База «Восток» Объединенной Руси.
19 мая 2190 года. Среда.
19.06 по СЕВ, или 20.06 минут по киевскому времени.
– Привет, отец.
– Здравствуй, сынок. Как здоровье?
Параболическая антенна на «Востоке», высоко задрав свою металлическую чашу, смотрела на Европу, а точнее, на свою более крупную тезку в Центре управления космическими базами. Принятый и усиленный на Земле сигнал, через компьютер попадал в обычную сотовую сеть, а она в несколько пассов переправляла его по назначению. В украинский город Славутич, на тихую улочку, где на балконе второго этажа седой человек разговаривал по мобильному телефону и смотрел на желтый диск Луны.
– Отлично, пап. Не хожу, а парю. Необыкновенная легкость в теле! – В телефонной трубке послышался смех. – А ты как?
– Конечно, такой легкостью похвастаться не могу. Но, тьфу-тьфу, пока ничего не болит.
– Постучи по дереву, а то я не могу. – Сидя в специальной кабинке для переговоров Борис Ковзан покрутил головой. – Тут у нас везде бетон, пластик и металл.
– Уже постучал.
– Как там погода?
– Мерзкая. Температура около ноля. И с неба сыплется не то снег, не то дождь. А у вас?
В трубке опять раздался смех:
– Отличный вопрос, если учесть, где я нахожусь.
– В море Дождей. Поэтому и спрашиваю. Наверное, сыровато там у вас? – пошутил отец.
На Луне вновь рассмеялись:
– Не совсем. Влажность шестьдесят процентов, температура двадцать пять градусов. Дождей, бурь и прочих бяк природы нет и не предвидится.
– Сын, что-нибудь случилось? – неожиданно спросили
– Почему ты решил?
– Ну, за двадцать девять лет я-то тебя хорошо изучил. И я что-то не припомню, чтобы ты когда-нибудь так весело со мной разговаривал. Ты всегда был очень серьезен. Я иногда думал, что излишне суров с тобой и тебе не хватает тепла.
– Отец, ты правильно меня воспитывал. А от излишней теплоты, как ты знаешь, все быстро портится. И человек в том числе.
– Приятно слышать. Так что же все-таки случилось?
– У меня всё нормально, отец. Наверное, это просто тоска по тебе. Еще никогда мы не были так далеко друг от друга.
– Скоро будем еще дальше…
Два родных человека замолчали, думая об одном – через несколько месяцев между ними может быть не измеримое числом расстояние, а пропасть, глубину которой человеческий мозг просто откажется воспринимать.
– Ничего, отец, – радиоволны вновь устремились от Луны к Земле, – кто-то должен быть первым.
– Да, должен, – как эхом откликнулись с Земли. А затем, через неловкую паузу: – Борис, я попрошу оказать мне одну услугу.
– Отец…
– Нет, нет, я уже тебя ни от чего отговаривать не стану. Просто… ты же еще будешь на Земле?
– После полета.
– Ты можешь там сдать свою сперму для Центра репродукции?
– Могу. Это предусмотрено.
– Тогда сдай. Если что, пусть у меня будет внук. Ведь второй жизни тебе не обещают.
– Отец…
– Сын, мы оба знаем, что ты можешь не вернуться. А я не хочу, чтобы на Земле исчезли люди с фамилией Ковзан. Ты можешь выполнить мою просьбу?
– Могу.
Отец Бориса еще долго, стоя на балконе, всматривался в желтую тарелку, висящую в небе. Неясной, еле выделяющейся на фоне черного неба полосой пролег Млечный путь – мириады и мириады звезд… Ивану Антоновичу вспомнилась картинка, виденная им в детстве, – дискообразное туманное тело с множеством светлых точек и утолщением посередине. И надпись: «Вид нашей Галактики со стороны». Скоро Борис, его сын, увидит это воочию… А может, это непонятное гиперпространство выбросит его так далеко, что наша Галактика будет казаться оттуда тусклой искоркой, теряющейся среди тысяч других. Небо только казалось неподвижным и безжизненным. Несколько орбитальных станций, на которых кипела жизнь, и десятки спутников со скоростью под восемь километров в секунду неслись над Землей. Спутники не были просто кусками металла. Одни помогали людям общаться между собой, другие что-то высматривали на Земле или в космосе. И как во все времена люди хотели знать, о чем говорят другие… Небо не было равнодушным к чужим тайнам.
Через десять минут после того, как Борис закончил разговор с отцом, Богомазов получил приказ, запрещающий Борису переговоры с Землей.
Объединенная Русь. Россия, г. Жуковский
Московской обл. Центр управления космическими базами.
20 мая 2190 года. Четверг. 10.13 по местному времени.
– Стас, еще раз привет. – В видеофоне лицо начальника Центра управления космическими полетами генерал-майора Александра Пономаренко выглядело озадаченным.