Любимец Бога
Шрифт:
– А вы никогда не задумывались, что понятие «Бог» также подразумевает какое-то материальное, точнее, энергетическое воплощение.
– Признаться, нет, Сергей Павлович. – Богомазов улыбнулся.
– Видите ли, Семен Петрович, исследуя проблему гиперпространства, я пришел к выводу, что оно представляет собой сложно-упорядоченную структуру, имеющую неопределенность второго порядка в макромасштабах. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Гиперпространство – разумная структура? – утверждающе спросил Богомазов.
– Да.
– То есть гиперпространство – это и есть Бог?
– Я думаю,
– И Борис должен будет лететь к Богу?
– Я решил, что мне необходимо самому сказать вам, что этот полет Бориса должен состояться при любых обстоятельствах.
– Но и так задействовано все возможное, что только есть. Президент даже американцев подключил.
– Я знаю. – Академик сделал паузу и продолжил: – Семен Петрович, в свете сказанного мной, что такое, по-вашему, этот астероид?
Богомазов задумался.
– Мне в голову приходят только три объяснения, – наконец ответил он.
– Даже три? Интересно послушать.
– Первое – гиперпространство просто не хочет пока видеть нашего визитера. Второе – это своего рода испытание. Если хотите – тест на зрелость.
– А каков третий вариант? – спросил академик.
– Если есть Бог, то должен быть и дьявол. Куда же без него.
– И этот астероид – козни дьявола?
– Точно, Сергей Павлович.
Академик удивленно покачал головой:
– Вы знаете, а третий вариант мне в голову не приходил.
– Но практически для нас он совпадает со вторым. И в том и в другом случае нам придется как-то решать эту задачу с астероидом. По первому варианту – мы сделать ничего не можем. Если Бог не хочет, значит, Он не хочет. А свои действия Всевышний, по-моему, только в очень редких случаях объяснял людям.
– Будем надеяться, что разыгрывается второй… ну, или третий сценарий.
– Будем. Иного нам ничего и не остается, – согласился Богомазов.
– Остается. Остается решить задачу с астероидом.
– Сейчас, как я понимаю, американцы – наша последняя надежда. – Богомазов невесело усмехнулся.
– Мне кажется, есть еще одна надежда, – неожиданно прозвучало с Земли.
Объединенная Русь. Украина. Киев. Мариинский дворец.
Рабочий кабинет Президента Украины.
29 июня 2190 года. Вторник. 12.12 по местному времени.
Лучи летнего жаркого солнца, легко преодолев пуленепробиваемые стекла, прошмыгнув мимо отодвинутых портьер, безбоязненно разливались по строго охраняемой территории – рабочему кабинету президента Украины. Обласканный лучами, радостно блестел безукоризненно гладкий паркет. Массивный темный стол, всегда казавшийся несколько угрюмым от многочисленных государственных забот, в буквальном смысле возложенных на него, сейчас приобрел жизнерадостный вид. Зеленый огонек индикатора контроля блокирования информации еще более оживлял обстановку, настраивая присутствующих на спокойное обсуждение различных вопросов. Впрочем, вопрос был только один…
– Если астероид уничтожит гиперпространственный корабль, то это можно истолковать как нежелание Бога разрешать людям
Владимир Владимирович Грушенко свое мнение высказывать не спешил. Пустовойтенко продолжил:
– И в связи с этим, мне кажется, надо заранее продумать наши действия.
– В связи с чем? В связи с уничтожением «Прорыва» или в связи с тем, что кто-то попытается истолковать это так, как ты только что сказал?
«Ну почему большие политики все щекотливые вопросы предпочитают перепоручать своим подчиненным? Конечно, удобнее загребать жар чужими руками. А в случае неудачи сделать козлом отпущения другого». Директор СБУ, ругнувшись про себя, ответил:
– В связи с уничтожением «Прорыва», – и тут же добавил даже чуть вызывающе: – А истолковывать будем мы. До выборов президента Объединенной Руси, господин президент, осталось чуть больше полугода. Пора, выражаясь спортивной терминологией, начинать делать финишный рывок.
– И как ты себе это мыслишь? – Грушенко спросил спокойно, будто не заметив почти вызывающего ответа Пустовойтенко.
– На следующий же день, когда будет уничтожен гиперпространственный корабль, несколько десятков тысяч людей, сторонников движения «Жизнь только от Бога», собираются на центральной площади Киева на митинг. Основные его лозунги: «Бог этого не желает» и «Хватит испытывать терпение Бога». На этом митинге выступит, естественно, отец Сергий с гневной речью, в которой он осудит аморальную власть, позволяющую себе лезть к самому Богу. Он скажет, что это все равно что ворваться в операционную прямо с улицы, в чем есть, чтобы просто поглазеть, что там делается.
– Если операционная – это обитель Бога, хирург, естественно, сам Господь, то кто тогда лежит на операционном столе? Человечество? Мне понравилось твое сравнение, Олег Николаевич. – Грушенко весело усмехнулся.
«Сейчас тебе станет еще веселее».
– Но выступления одного отца Сергия недостаточно. Необходимо, чтобы выступили и вы. Это самый благоприятный момент публично заявить о своем желании баллотироваться на пост президента Объединенной Руси и одновременно возглавить это движение. И, опираясь на него, пойти на выборы.
И вновь президент Украины отнесся к словам директора СБУ спокойно:
– И что же я должен буду говорить?
– То же, что и отец Сергий, только акцент сделать на том, что такую аморальную власть необходимо менять. И пообещать народу, что в случае избрания вас президентом Объединенной Руси вы прекратите позорную практику дарить незначительной кучке людей вторую жизнь.
В кабинете надолго повисла тишина. Казалось, в нем вообще остановилось время. Ни звука, ни шороха, ни малейшего движения. Только, пульсируя, светился зеленый огонек индикатора контроля блокирования информации. И может быть, поэтому две пары глаз скрестились на нем. А огонек безмятежно продолжал пульсировать, словно на столе билось чье-то сердце. Сердце… жизнь… вторая жизнь, практически гарантированная вторая жизнь. Главный Компьютер не знает о твоих грехах, ему мешает вот этот пульсирующий, словно сердце, огонек…