Любимица Лакшми
Шрифт:
Очутившись между двух огней, Ананд Бали сначала беспомощно посмотрел на жену, затем на мать, вздохнул и мягко произнес:
– Матушка, вам нечего волноваться – я не продам поместье!
Слова доселе покорного ей супруга так возмутили Сукхду, что она, ни слова больше не говоря, быстро вышла из гостиной. Лица гостей вытянулись – решение хозяина дома сломало все их планы. Госпожа Парвати и Амрита радостно переглянулись. Для них родной дом был самой главной ценностью в мире, и они были счастливы тем, что его удалось отстоять.
Хозяин
Сукхда сидела возле туалетного столика и наносила на лицо ночной крем. Она сердито взглянула на мужа, который приближался к ней с виноватым выражением в глазах, и резко спросила у него:
– Как мне понимать твое поведение, Ананд? Ты и впредь будешь во всем слушаться свою мать, которая отстала в своих взглядах по крайней мере на столетие? Да наши столичные знакомые будут над нами смеяться, если узнают, что мы отказались от сделки, которая должна принести нам десять миллионов долларов.
– Не сердись на меня, рани моего сердца, - мягко ответил ей муж. – Я не мог ответить иначе, продажа наших владений просто убьет мою мать, которая прожила в этом доме почти всю свою жизнь.
– Значит, самым моим заветным мечтам не суждено осуществиться? – заплакала от расстройства Сукхда. Она бросила подушку в обезьянку, намеревавшуюся стащить ее солнцезащитные очки с подоконника, и сердито сказала: - Опять эта негодная девчонка Гита не опустила решетку на окнах и обезьяны лезут в нашу спальню так же свободно как лазают по деревьям. Видишь, в каких невыносимых условиях я живу. Эти глупые крестьяне не в силах понять даже простого приказания, и я вынуждена терпеть их тупость из-за того, что ты не пожелал выполнить моего желания!
– О нет, любимая, это не так, - поспешно проговорил Ананд Бали. – Все будет как ты того желаешь я продам поместье, но после смерти моей матери, поскольку не хочу убить ее этим решением и стать виновником ее смерти.
– Если так, то это другое дело, - Сукхда повеселела, сообразив, что исполнение ее желания просто откладывается на более длительное время.
– Теперь ты довольна, дорогая? – спросил у нее муж и осторожно, словно хрупкую драгоценность обнял ее за плечи.
– Не совсем, - капризно отозвалась Сукхда. – Меня беспокоит, что Амрита проводит с твоей матерью все время.
– Так это же хорошо, Сукхда. Ты раньше жаловалась, что возня с ребенком тебя очень утомляет, поэтому моя мать взяла на себя воспитание Амриты, - непонимающе посмотрел на нее муж.
– Да, но к твоей матери наша дочь привязана больше, чем к нам, - ревниво отозвалась Сукхда. – Мы, ее родители, оттеснены на задний план. А ведь это я родила Амриту, не так ли?
– Но что ты предлагаешь, дорогая? – с недоумением спросил Ананд у жены.
– Нужно отправить Амриту в частную школу в Нью-Йорк, - решительно проговорила молодая женщина. – В Америке новые впечатления ослабят влияние твоей матери. Я уже говорила по телефону
– Хорошо, так мы и поступим, - согласился с нею муж, готовый на все, лишь бы развеять ее дурное настроение. Сукхда благосклонно улыбнулась ему, и Ананд почувствовал, как его сердце запело от счастья. Благополучие любимой жены всегда было для него на первом месте, а ее благосклонность возносила его до небес.
» Глава 2
Госпожа Парвати и Амрита один раз в десять дней наведывались в сокровенное место, где неизвестный мастер средневековья вырезал из самшита небольшую священную статую богини счастья и удачи. Когда подошел новый срок, они встали еще до рассвета, пересекли бамбуковую храмовую рощу и стали подниматься на небольшую горную возвышенность к святилищу богини. Обезьяны заверещали было при их появлении, но узнав их, быстро умолкли.
Святилище Лакшми находилось на ровной площадке возле небольшого водопада, низвергавшегося с белоснежной горной вершины. По мере восхода солнца вода розовела, и ее брызги начали напоминать розовый хрусталь. Древняя статуя богини находилась под резным занавесом и была обсажена календулами – любимыми цветами Лакшми.
Гениальный мастер ушедшей эпохи изобразил богиню сидящей на цветке лотоса с четырьмя руками. В двух руках Лакшми держала лотосы меньше размером, а другими показывала жесты мудр, благословляющими счастьем и процветанием. Хорошо полированное по цвету и блеску дерево статуи напоминало слоновую кость и тщательно оберегаемое от непогоды, оно лишь немного потемнело от времени.
Старая женщина и ее внучка сначала бережно полили цветы, а затем госпожа Парвати с благоговением начала окуривать статую Лакшми ароматным дымком, нараспев повторяя при этом мантры, обращенные к богине. Амрита, затаив дыхание, смотрела на лик почитаемой ею богини, ощущая на себе ее ласковый взгляд. В существовании Лакшми она ничуть не сомневалась, как не сомневалась в присутствии солнца, светящего ей с небесных вершин. Присутствие всетворящей богини ощущалось ею в дуновении ветерка, в ласковом прикосновении бабушкиных рук, в нежном пении птиц. Бабушка с колыбели рассказывала ей древние сказания о супруге бога Вишну и первым словом, которое пролепетала малышка, было имя Лакшми. Госпожу Парвати радовало, что внучка охотно внимала всем ее наставлениям, и привязанность девочки несколько утешало ее в том разочаровании, которую она испытывала из-за выбора единственным сыном спутницы жизни.
Госпожа Парвати и Амрита пропустили завтрак, но зато они вернулись в поместье с удовлетворенным чувством исполненного долга. Но их ожидало потрясение – Ананд Бали не замедлил объявить матери, что он отправляет дочь учиться в Нью-Йорк.
– Но это так далеко, Амрите нужно пересечь два океана, чтобы добраться до школы, - ошеломленно произнесла госпожа Парвати. – Ты уверен, сын мой, что ты принял правильное решение? Почему бы нашей девочке не продолжать учиться в местной школе?!