Любимицы королевы
Шрифт:
— Вы, горничные, все одинаковы. Завидуете друг другу. Не так давно я сочла нужным упрекнуть вас, Дэнверс, за присвоение королевских манто.
— Ваша светлость, я взяла то, что мне причиталось.
— Надеюсь, больше ни на что не наложили руку, сочтя, что это вам причитается?
— После распоряжения вашей светлости я ни к чему не прикасалась… хотя…
Герцогиня надменно посмотрела на нее. Здесь какие— то происки. Дэнверс хочет пристроить горничной свою дочь, это вполне понятно. И, видимо, потому старается выжить Хилл. Эбигейл играет на клавесине, ставит припарки, выносит помои… и пусть себе. Сара не испытывала
— Приятно слышать, что вы ничего не тащите, — сказала герцогиня. — Но проверять, все ли на месте, непременно буду. — Ваша светлость, — в отчаянии заговорила миссис Дэнверс, — я подслушала, как Хилл говорила о миссис Вейн с королевой.
— Вот как?
— Мисс Хилл не хочет, чтобы миссис Вейн становилась горничной.
— Не хочет… А ей-то что за дело?
— Мне хотелось бы спросить об этом ее, ваша светлость, но клянусь, я слышала, как она говорила ее величеству, почему миссис Вейн им не нужна.
В этом, пожалуй, имелся смысл. Хилл не хочет появления Вейн. Поговорила с королевой, убедила ее. Потому-то Анна и настроена против.
Невероятно! Анна не станет слушать Хилл, когда Сара высказывает пожелание. Однако она так… упрямилась из-за какого-то пустяка. Можно понять историю с назначением Сандерленда. Но государственный секретарь и горничная далеко не одно и то же.
Миссис Дэнверс поняла, что сумела обеспокоить герцогиню. Значит, ее визит был не напрасен. Она сделает все что возможно для своей дочери и к тому же настроит герцогиню против Хилл.
Сара поднялась.
— Не беспокойтесь о своей девочке. Я за ней присмотрю.
— От всей души благодарю вашу светлость и надеюсь, вы не обиделись на то, что я сказала про Эбигейл Хилл. Она как-никак ваша родственница.
— Правильно сделали, что сказали, — ответила Сара.
Первым ее порывом было пойти к королеве, потребовать подтверждения словам Дэнверс. Но поколебавшись, что случалось редко, она решила поразмыслить над этим и, возможно, расспросить Эбигейл.
— Приятно знать, Георг, — сказала королева, укладываясь на большую кровать рядом с мужем, — что Хилл и Мэшем вместе. Я уверена, они будут счастливы.
— Ты была добра к ним, мой ангел.
— Дорогой, ты лежишь слишком низко. Это затрудняет твое дыхание.
Принц слегка приподнялся.
— Рыба была хорошей, но от нее отрыжка.
— Тебе надо бы пить поменьше. Так говорит доктор Арбетнот.
— Это не имеет никакого значения, мой ангел.
— Дорогой Георг, любовь этих молодых людей напоминает мне… Помнишь наш первый год? Как были мы счастливы!
— Помню, любимая. Я был счастливейшим человеком…
— Да, мы полюбили друг друга с первого взгляда, а в королевских браках это редко случается. Теперь у Хилл новая фамилия. Я никогда не привыкну звать ее Мэшем, и это к лучшему, поскольку брак сохраняется в тайне. Я довольна. Приятно видеть, что Мэшем от нее без ума. Он наверняка видит все ее достоинства и считает себя счастливейшим человеком на свете… так и должно быть. Я сказала Хилл, что, надеюсь, она скоро покажет мне первенца. Непременно приму в ее первенце особое участие, надеюсь, ты тоже. Знаешь,
Но принц крепко спал.
Анна с улыбкой поглядела на мужа, она не замечала того, что у него некрасивое лицо, приоткрытый рот, тяжелое дыхание, готовое в любой миг перейти в удушье. Ей он виделся таким, каким был в женихах. Дорогой Георг, такой красавец, такой влюбленный.
Приятно было думать о Мэшеме и Хилл — славной Хилл, в соседних апартаментах… вдвоем.
Эбигейл не смыкала глаз. Сэмюэл лежал рядом, приятно усталый, довольный. «Замужество! — думала она. — Оно дает определенное положение. Даже отношение сестры ко мне изменилось».
Алиса пришла на свадьбу в апартаменты доктора Арбетнота. Она откровенно ей завидовала. Алиса располнела — от слишком сытой, беззаботной жизни. И считала, что жизнь ее складывалась удачно: она получала пенсию после недолгой службы у маленького герцога Глостера, потом устроилась на службу к королеве, где от нее почти ничего не требовали. Но, может, Алиса стала с уважением относиться к сестре не только потому, что она теперь замужняя женщина. Женщине невозможно постоянно находиться при королеве и не вызвать любопытства к себе. Какое же любопытство вызывала у всех сестра!
Почему королева избрала в любимицы такую серенькую мышку, как Эбигейл Хилл? «Хилл хорошо ставит припарки». «Хилл держит язык на привязи». «Хилл выслушивает, соглашается и утешает». «Хилл сладкоречивая. Хитрая. Себе на уме».
Все это говорили о ней. Что было неизбежно.
А теперь у нее есть Сэмюэл.
Сэмюэл — преданный муж, и она довольна, потому что не искала романтической любви. Хотя в праздные минуты все женщины мечтают о ней. Неважно, жидкие ли у них рыжеватые волосы или пышные, волнистые, цвета пшеницы; красивые они или невзрачные. Романтической любви ищут все.
Герцогиня ее определенно нашла. Герцог — ее избранник. Он красив, любезен и в настоящее время национальный герой. Однако герцогине мало быть любимой женщиной, ей нужно еще править страной.
«Она моя родственница, — подумала Эбигейл. — Пусть я не красавица, честолюбием ей не уступаю».
Был бы Харли холост… Женился бы на ней. Какой бы у них получился союз! Не хуже, чем у Мальборо. Вдвоем бы они пошли далеко. Харли стал бы графом, возможно, и герцогом. А она герцогиней; горничные королевы трепетали бы, завидя ее, делали б перед ней реверанс так же испуганно, как перед Сарой Черчилл.
Почему нет? Почему?
Потому что Судьба не была добра к ней; потому что она не родилась красавицей. Ее полюбил Сэмюэл Мэшем, схожий с ней внешностью и темпераментом. Роберт Харли не питает к ней ничего, кроме снисходительности, так как понимает ее чувства к нему, и любезничает с нею лишь ради пользы, которую она может принести.
Зато королева ее любит. Да, хоть Анна не признается себе в этом, Эбигейл дороже ей, чем Сара.
В этом ее сила. Ее необходимость для королевы реальна, а необходимость Сары — миф… фантазия… приснившийся в детстве сон.