Любимый человек
Шрифт:
— Ага. Последняя попытка… Может, побудем наедине, поговорим, все уладится, — я сам не верю в то, что говорю.
— Молодец! — ободряюще произносит мама. — Это ты хорошо придумал. За детей не волнуйся, мы с отцом справимся. Ой, опять сердце колет… — она хватается за грудь.
— Мам… Ну не волнуйся ты так, — с тревогой смотрю на нее.
— Ох, Дима-Дима, и наворотил ты делов, — ее голос смягчается.
— Мам, прости, не хотел портить вам праздник.
— Поезжай домой, сынок, поезжай, — мать крестит меня на прощание.
Чувствуя себя последней мразью,
По дороге домой мне приходит идея заехать в цветочный и купить жене её любимые лилии, но я вспоминаю, какое было у Лены лицо, когда я принес ей цветы в последний раз. С тем же успехом можно принести и веник — она даже не взглянет, не улыбнется.
Загнав машину, я захожу в дом через гараж. Из кухни доносятся крики кого-то из пацанов и успокаивающий голос Лены.
Я останавливаюсь на пороге кухни и пытаюсь запечатлеть в памяти вот этот самый момент. Все самое важное в моей жизни сейчас находится именно здесь — ползает по полу, гремит крышками от кастрюли, что-то рисует и протирает стол. И больше не надо вообще ничего.
Лена стоит спиной и не видит меня, однако каким-то образом чувствует, куда я смотрю — на ее стройные бедра в задранном домашнем платье. Она поправляет его и только затем оглядывается.
— А кто это тут у нас так кричит? — делаю вид, что только вошел. — Вас, на улице слышно.
— Папа пришел! — кричит Маня, поднимая руки.
Узнав меня, парни тоже радуются и лепечут что-то на своем пупсонском.
— Ты рано, — замечает Лена.
— А что мне там делать без вас? — усмехаюсь я. Лена, ожидаемо, оставляет мой вопрос без комментариев. — Я тебе звонил, хотел спросить, нужно ли что-то.
— Наверное, наверху телефон.
— Ясно. Еще не купались?
— Нет. Сейчас только хотела набрать воду.
— Я переоденусь и сам искупаю, — начинаю расстегивать пуговицы на рубашке.
Проследив за движением моих пальцев, Лена отводит взгляд и кивает.
— Ладно. А это что? — заглядывает в пакет, который я поставил возле мойки.
— Мама передала. Там все горячее. Салатики-шмалатики. Сядь, поешь спокойно.
— Мы уже поужинали, — сухо отвечает жена, хватаясь за поясницу.
— Опять спина… — замечаю, как она морщится. — Тебе на массаж бы и в бассейн.
— Ага, как только так сразу.
— Давай я тебе абонемент куплю? С работы буду приезжать и с пацанами сидеть, пока ты плаваешь? — предлагаю ей.
А сам прикусываю язык.
Давно надо было это сделать.
— Не стоит утруждаться, — Лена отворачивается к мойке и начинает разбирать пакет с едой, который я принес.
Как же меня добивает натянутость, с которой мы теперь общаемся. Я постоянно боюсь сказать что-то не то, я правда стараюсь все наладить, но Лена ни в какую не хочет идти мне навстречу.
Пару минут я молча наблюдаю за ней, но все-таки не выдерживаю.
— Лен, подумай про бассейн. Ты же себе хуже делаешь, а не мне.
— Пойду приготовлю мальчикам одежду, — она проходит мимо, так и не взглянув в мою сторону.
И я понимаю.
Мама
Лена больше не смотрит на меня.
6. Лена
Я с мальчиками сижу на нашей террасе. Жара наконец спала, и можно подышать свежим воздухом. На перилах лежит книга — «Аномалия» Эрве Ле Теллье. До рождения малышей я не пропускала ни одной стоящей книжной новинки, а теперь не могу себе позволить осилить и пары страниц за день. У меня тупо нет времени, а вечером уже глаза слипаются, и я сплю как сурок. Вот и сейчас знаю, что сыновья не дадут мне даже открыть книгу, которую я взяла с собой ради успокоения совести.
Но как же хорошо на улице!
Тише со Степой тоже надоело весь день торчать дома, и теперь они активно исследуют террасу. Тихон все норовит просунуть ручку между досками и дотянуться до ящика, где растет лаванда, а Степка тащит за хвост нашего рыжего кота по кличке Василич. И, пока мои маленькие мужчины занимаются очень важными делами, я болтаю по громкой связи с Верой.
— И ты поедешь?! — восклицает Довлатова — любитель опережать события.
— Без понятия, — отвечаю я.
При этом сердце сжимается в каком-то дурацком предчувствии, за что тут же хочется отчитать себя.
— Поверить не могу, что Янчевский смог тебя уломать!
— Он не смог! Я сказала ему, что подумаю. Я еще не согласилась. Просто он развел такую бурную деятельность и родителей наших подключил, чтобы они с детьми посидели, что я… не знаю. Я просто растерялась.
— Твоя мать знает про развод? — спрашивает Вера.
— Пока нет.
— А свекруха?
— Тоже нет, наверное. Зато Машка догадывается, что у нас все плохо, — вздыхаю я.
— Лен, ну, может, ты передумаешь еще? — осторожно роняет Вера.
На что я фыркаю.
— Ты такая интересная, сама же говорила, что Сергея бы ни за что не простила, а я должна вдруг передумать! — даже обидно становится.
— Ну это я, — оправдывается Вера. — Я твердолобая.
— А я, по-твоему, тряпка и размазня?
— Нет, Лен. Ты ошибаешься! Упрямство — не всегда хорошо. Вспомни, как в школе ты первая ко мне мириться приходила. Если бы не ты, нашей дружбы бы не было. Я же вечно сидела надутая, обиженная на весь мир. Мне было плохо, но пойти мириться первой — ты что! — восклицает Довлатова. — А ты приходила. Твоя отходчивость — это не признак слабости, наоборот. Умение прощать — свойство сильных! Слова Ганди!
Теперь я закатываю глаза.
— Да-да, слабые никогда не прощают, — продолжаю я скептическим тоном довольно известную цитату. — Но Ганди имел в виду другое! И ты сравнила тоже — ссору подружек из-за какой-то фигни с изменой мужа.
— Но ты же любишь его! — Вера бьет по больному.
— И что? Теперь мне этого недостаточно.
— Так и Димка! — она с таким жаром торопится вступиться за него, словно Вера Димина подруга, а не моя. — Думаешь, он с тобой только из-за детей? Это глупости! Если мужчина не любит, его ничем в семье не удержишь — ни детьми, ни сексом, хоть в попу его целуй.