Любимый обманщик

Клоу Аннет

Схватки, по всей видимости, утихли. Сара заговорила прерывистым голосом:

— Не браните его, миссис Коуплендл… Он перепуган до смерти… Боится…

— Чего? — изумилась и одновременно огорчилась Мелисса.

— Боится, что я или новорожденные умрут… у него на глазах, а он не поможет! — она закусила губу и снова застонала. Акушерка стала ее успокаивать и уговаривать:

— Потерпите немного, дорогая Сара! Еще не подошло время! Схватки у вас пока каждые пять минут. Еще рано! Сейчас я вернусь! Не бойтесь, миссис Фосдик, я здесь!

Кристиану очень хотелось сбежать. Но тогда Мелисса окажется

в одиночестве. А ей, судя по всему, сейчас нужна помощь. И вместе с тем он злился, считая, что ее решение одной поехать на заброшенный прииск отдавало самонадеянностью. Она же знала, что миссис Фосдик — женщина в возрасте, а это обстоятельство весьма неблагоприятно для рождения детей. Кроме того, предполагалось, что она носит двойню. Предвидя все осложнения, Мелисса могла бы привезти с собой мисс Шарлотту Рэмзак, медсестру с «Западной». Или уж договорилась бы с какой-либо пожилой женщиной. А если оказалась столь непредусмотрительной, то держала бы Ролли за руку. А теперь его не догонишь!

Мелисса выбежала на крыльцо, увидела стоящего под окном Кристиана.

— Мистер Бентон! Почему не отзываетесь? А где мистер Фосдик? Куда он подевался?

— Теперь он где-нибудь возле хижины Йортома. Может, ловит рыбу или промывает песок! — Кристиан старался не смотреть на Мелиссу. — Вообще-то, я хотел перекинуться с ним парочкой слов и отправиться дальше! Но чувствую, что вам понадобится моя помощь! Что нужно сделать, мэм?

— Прежде всего, подбросьте дров в топку, пусть вода нагревается. Потом я вам скажу, что делать дальше. — Давая указания, Мелисса закатывала рукава и надевала клеенчатый фартук.

Молодой человек с готовностью пошел к дровянику, принес на кухню целую корзину крупных щепок, подбросил в топку. Пламя схватилось сразу, сосновые щепки горели ровно и дружно. Он прикрыл поддувало, чтобы немного ослабить огонь. Вскоре вода в баке забулькала.

— Добавьте в корыто ведро горячей воды! — скомандовала Мелисса, появляясь на пороге кухни. — Не волнуйтесь, миссис Сара за ширмой! — Молодая женщина понимала его смущение. — Уже совсем скоро! Все идет просто замечательно! Однако я не сообразила, что понадобится помощник!

— Я всегда к услугам, мэм! — Крис чувствовал себя не в своей тарелке. Но все-таки бодрился и не подавал виду, что совершенно растерялся.

Мелисса опять исчезла за дверью, потому что снова послышались сдавленные стоны. Роженица звала мужа:

— Ролли! Миссис Коуплендл, позовите Гарольда! Ролли, где ты? Ролли!

— Успокойтесь, миссис Фосдик! Поберегите силы! Я понимаю, что вам больно! Потерпите, милая! Совсем скоро! Ваш муж и в самом деле сбежал! — Кристиан стоял с ведром горячей воды неподалеку от кровати роженицы. Он не мог пошевелиться. Страх сковал его по рукам и ногам. А Мелисса была в своей стихии, она уверенно командовала, словно видела его действия сквозь ткань ширмы: — Крис, вылейте воду в корыто! Возьмите градусник, он на столе. Опустите его в воду. Температура должна быть не больше тридцати шести градусов. Если будет меньше, добавьте еще горячей воды, но совсем немного. И поторопитесь!

Кристиан на деревянных ногах двинулся к корыту, вылил воду и сунул в нее градусник. Температура была такой, какая необходима.

Между тем стоны за ширмой стали практически

непрерывными. Время от времени Сара Фосдик выкрикивала что-то совершенно бессвязное. Вдруг она неестественно громко задышала. И тут же раздался крик младенца. Сначала Кристиан не понял, кто это подал голос. Ему показалось, что за ширмой громко мяукнула кошка. Но через мгновение у младенца прорезался настоящий человеческий голос.

— Кто? — Сдавленно прохрипела Сара, и Кристиан удивился. Оказывается, миссис Фосдик жива. И даже в состоянии интересоваться полом новорожденного.

— Девочка! — у Мелиссы был такой ликующий голос, что ее радость невольно передалась Крису. Он громко засмеялся. Акушерка же просто ликовала: — Отдохните немного, миссис Фосдик! Еще немного, и вам станет легче!

Мелисса буквально выбежала из-за ширмы, держа на локте крошечного человечка. У малыша было красное сморщенное личико, золотистые волосики. Весь он был мокрый. Кристиан с интересом наблюдал за происходящим. Одной рукой Мелисса помешала в корыте, опустила крошку, придерживая ее на локте так, чтобы головка находилась над водой.

— Подайте мне пеленку, Крис! — Мелисса не заметила даже, что обратилась к молодому человеку слишком фамильярно. Она быстро, но аккуратно и ловко промокала одной рукой воду на розовом тельце и одновременно разговаривала с роженицей: — Сейчас, потерпите минутку, миссис Сара! Сейчас принесу вам кроху! Она так прелестна! У нее такие чудесные ресницы!

Схватив из рук Кристиана теплую пеленку, она снова исчезла за ширмой, продолжая по-прежнему ворковать:

— Вот ваша красавица, дорогая Сара! Посмотрите, какая прелесть! Сейчас мы обработаем еще раз пуповину, перебинтуем ее — и к мамочке под бочок! Вот так! Мистер Бентон, вы меня слышите?

— Да, конечно, мэм! — у молодого человека почему-то сорвался голос, он откашлялся. — Слышу, миссис Коуплендл!

— Пожалуйста, быстро смените воду. И будьте наготове.

Миссис Фосдик уже не кричала, только стонала, стиснув зубы. И Кристиан невольно подумал о своей матери. Она родила стольких детей, его братьев и сестер. Перенесла такие муки. А в результате? Он чуть не заплакал, как плакал когда-то давно, вернувшись домой, в свой крошечный городок после войны. Матери в живых он не застал. Она умерла в те дни, когда его полк в составе армии Шермана в декабре шестьдесят четвертого года вел наступление на Саванну. В этих боях он впервые убил человека. Пусть это был противник, но такой же, как Крис, молодой, красивый, здоровый. И, конечно же, он тоже хотел жить. Когда Крис вернулся домой, соседи сообщили, что его мать умерла двадцать второго декабря, именно в тот день, когда его рота вступила в бой.

С тех пор ему стало казаться: мать умерла потому, что на расстоянии ощутила потрясение собственного сына от той страшной бойни, в которой эму пришлось участвовать. После боя он рыдал в палатке доктора, уткнувшись в колени, действительно потрясенный и раздавленный. Оплакивал того парня, своего ровесника, которого он убил. Хотя дал слово матери, что никогда не поднимет руку на человека, но нарушил обещание. Теперь, спустя много лет, Крис ощущал свою вину так, будто это случилось вчера. Его не отпускало чувство, что, убив парня, он тем самым погубил свою мать.