Любимый ястреб дома Аббаса
Шрифт:
Я попросту замер. А Анахита, чуть печально усмехнувшись, скромно перевела взгляд на носки своих вполне мужских, испачканных землей сапог.
— Да ведь вы — самаркандец… Вы же наверняка ничего не поняли… Представляю, что вы тогда про меня подумали. Понимаете, когда с девушкой происходит такое… — Она сделала деликатную паузу. — …то у нас, в Хорасане, еще ничего, а вот на западе Ирана, в Ираке, там в некоторых деревнях родные могут ее и убить, потому что семья опозорена. А здесь вместо этого был такой старый обычай — надо смыть… сами знаете что… другой, чистой жидкостью, которая… оказалась там… — Она окончательно засмущалась и завершила: —
Да, такой обычай у нас кое-где до сих пор был. Я вздохнул полной грудью. Самые дикие сцены — и образы, заставлявшие меня краснеть день за днем, улетучились из головы, и можно было наконец-то спокойно посмотреть на нее. Увидеть, что передо мной обыкновенная, не очень красивая молодая женщина с умными темными глазами и с очевидно хорошей деловой хваткой, если уж она не развалила отцовское хозяйство за эти месяцы.
И еще можно было теперь приступить к тому делу, ради которого я сюда приехал.
Но сначала я восхитился действительно легким и как бы летящим по рту вином. Потом меня представили ослику («он тут не ленился, сначала возил срезанную лозу, потом воду, а скоро урожай — вот тут он бы понял, что такое работа, но вы же его заберете?»).
Ослик посмотрел на меня снисходительно и показал крепкие желтые зубы в знак того, что узнал, хотя знакомство наше было в сущности недолгим. После чего уже полностью перешел в собственность Анахиты — мне еще только осликов не хватало у себя там, под боком мервской крепости.
И еще я выслушал ее доклад о том, что дела до сих пор идут тяжело, — все, что без труда делалось при отце, сейчас проходит через неимоверные усилия. И стервятники налетают: предложений продать хозяйство поступило уже пять.
Что ж, именно к этому разговору я и был готов.
Я вытащил из тяжелого пояса пять золотых динаров и медленно выложил один за другим на низкий столик.
— За то, чтобы вы не продавали хозяйство никому, — сказал я. — Это — задаток, который вы можете тратить как угодно, задаток в счет нашей будущей сделки. О цене ее будем говорить отдельно. По ней наш дом будет здесь совладельцем, но обязательно младшим. Старшим будете вы, Анахита, или ваш муж, если он появится. И вино делать будете вы. А наша семья будет его покупать — не все, конечно, а сколько и раньше, — по цене расходов плюс еще чуть-чуть.
Кажется, я устроил девушке праздник. Она засуетилась, пригласила свидетелей, торжественно опустила один из динаров в чашу с вином и на их глазах выпила вино до дна. И глаза ее сразу же заблестели.
— А теперь, Анахита, — сказал я, не отказав себе в новой чаше, — теперь, когда все ушли, — у меня есть два дела. Первое. За что этот человек без лица убил вашего отца? Из-за меня? Все-таки из-за меня, это ведь правда, да?
Она грустно покачала головой:
— Все начиналось два года назад. Отец был одним из самых уважаемых людей в бихафриди. Это здешнее, очень древнее учение. А потом их всех убили — вот этот Хашим, человек без лица. Отца же он оставил в живых и приказал: обо всем ему рассказывать, выполнять любые приказы.
(И поэтому все, что мой злосчастный братец делал через этот дом, становилось
— И тут, — продолжала Анахита, — появляетесь вы. И те двое, что шли за вами, видно, на полном скаку поехали к этому… страшному человеку. Отец думал, похоже, что успеет что-то сделать… А потом, он ведь должен был сначала проверить, кто вы такой, а затем уже решать, ведь так?
Ну, да, он не знал, кто я такой, но мои преследователи — знали и не стали ждать. И бедный Адижер, вспомнил я, перед смертью только и успел, что сказать: да что же это такое, так быстро? Я сейчас пойду и все им объясню… И ведь он спас, спас мне жизнь, запихав в тот кувшин…
Но эта мысль лишь кольнула меня в сердце. Потому что была и еще одна — мысль побольше, поважнее: никаких сомнений в том, кто стоял за убийцами и кто пытался навредить делам моего брата, уже не оставалось.
Дружба нашей семьи с Абу Муслимом тебе чем-то помешала, так, колдун Хашим? Да и сам Абу Муслим стал лишним?
Тут я произнес что положено в память великого винодела, Анахита прошептала какие-то слова, обратив лицо к небу, — и я приступил ко второй части своей задачи.
— Моей семье нужно тут не только винное хозяйство, — сказал я, — а еще и пара хороших фруктовых садов. Помогите выбрать, Анахита. Вы ведь тут должны все знать, сами понимаете, какие цены называют для чужаков. Значит, так: мне нужен большой сад, более-менее близко к Мерву — два дня пути максимум. Окруженный хорошей стеной. Не в деревне, лучше в каком-то удаленном месте, почти как замок. Знаете, я тут пытался недавно сторговать один такой сад, которого окрестные люди попросту боялись — кто-то там умер, или нечто в этом роде. Цена была просто потрясающей. Но представьте, Анахита, — там надо было бы заново делать подземные водоводы. А до того даже трудно было разобраться, что за земля. Нет ли где-то еще таких садов — пусть заброшенных после прихода Абу Муслима, пусть там еще бродят души умерших, — лишь бы деревья росли?
— Хм-м-м, да есть, конечно, — медленно начала она.
В конце концов нам пришлось найти в доме согдийскую кисть и клок пергамента (папируса не оказалось) и заняться составлением целого списка. Я старался не показывать своей не то что радости — а попросту восторга.
— Да, Анахита, — сказал я, уже садясь в седло и пряча драгоценный пергамент, — со дня моего приезда прошло немало времени, и очень многое изменилось. Я уже не враг этому самому человеку без лица. Я живу теперь в самой мервской крепости и вижу его чуть не каждый день. Вы можете отправить к нему курьера сейчас и все рассказать о моем визите, все, как есть, я совсем не против.
Она начала смущенно хихикать и медленно заливаться краской. На лице ее читалось откровенное облегчение.
— То есть расскажите, что я хочу купить у вас долю в хозяйстве, получать вино по хорошей цене, — перечислял я. — Что у меня в Мерве серьезные торговые планы, что я тут могу остаться надолго. А вот что мне нужен сад — лучше пока не говорить. Потому что Хашим тут не только войной занимается. Перехватит клиента, оглянуться не успеешь.
Анахита с некоторым сомнением посмотрела на меня и кивнула.