Любишь? Счастлива?

Рыж Лидия Алексеевна

Есть замечательный анекдот про водников. Точнее, их классификацию. Народная мудрость гласит (да простит меня цензура!), что наиболее распространены три типа представителей водного экипажа: Гребибля, Гребубля и Нетудабля. С нюансами этих прелестей Люба, как новичок, знакомилась непосредственно в процессе.

Были на реке и пороги. Череда мелких бурунчиков - перекаты - никаких опасений не вызывала даже у самых неопытных водни­ков, вроде Любы. А вот когда впереди послушался шум Котла - порога условно третьей категории сложности - прозвучала ко­манда: "Все на берег, идем просматривать!" Неподалеку от по­рога, ревущего за поворотом, был поставлен самодельный крест. Выглядело это не слишком оптимистично.

Это могло означать и самое печальное, и быть просто меткой о приближающемся препятствии.

С высокого берега Котел выглядел впечатляюще. Чтобы хоть как-то услышать друг друга, приходилось кричать. Андрей и Шура, как самые опытные водники, обсуждали план прохожде­ния порога, остальные запоминали последовательность дей­ствий. Основное сводилось к тому, чтоб изначально правильно сесть на катамаран (проверив, чтоб никакой шнурок не застрял где-то в неподходящем месте) и внимательно слушать старших по команде. Если прозвучало "Табань!" - думать не надо, надо табанить. Еще надо быть готовым к тому, что в любой момент тебя может смыть с катамарана. И в этом случае главное - не паниковать...

Нюансов много, но по факту Котел нужно было проходить и становиться на ночлег: уже вечерело. Первым пошел катамаран-четверка под руководством Андрея. Вопреки переживаниям ма­лоопытных членов команды все прошло без сучка и задоринки: судно стройно скользнуло в порог, практически не изменяя взя­тому курсу, и ровно из него вышло. Следующей была шурина двойка. Люба была вполне спокойна - в отличие от командира плавсредства. Шура очень нервничал, это бросалось в глаза и настораживало само по себе. Он пытался вселить в Любу уве­ренность, что все будет хорошо, но выходило строго наоборот, потому что она прекрасно научилась читать его, что называется, между строк.

Дан старт. Двойка ловко перевалилась через первые буруны, по­том ее ощутимо тряхнуло.

– - Греби!
– услышала Люба шурин голос, казавшийся далеким в реве водопада, -- сильнее!

Она послушно выполняла приказ, ни секунды не сомневаясь в успехе. Пугаться или переживать времени не было. Несколько секунд - и катамаран оказался на спокойной воде.

Шура сиял, как начищенный самовар. Видно было, что он на­терпелся страху - не за себя, конечно, сам-то он много всякого повидал на своем водном веку, - за нее. Что, если смоет? А если застрянет? Вода ледяная, гидрокостюмов у них нет... А если об камень? Поводы для волнения, безусловно, было. Но все катама­раны прошли препятствие без каких-либо затруднений. Чет­верки прыгали с него, едва замечая, в двойках приходилось немного поработать, но в целом все прошло на ура.

В следующий поход - и тоже в Карелию - они отправились в мае. Практически накануне свадьбы. Набираться романтическо­го настроения, так сказать.

На самом деле, идея со свадьбой давно витала в воздухе, но, воз­можно, не получила бы должного развития, если б не одно об­стоятельство. Дело в том, что Люба и Шура перешли полностью на работу в тот университет, где он вел занятия. В НИИ стали одна за другой возникать проблемы с помещением, лаборато­рию прикрывали, как могли, но долго это продолжаться не мог­ло. И тогда пришла в голову мысль всем коллективом пере­браться в студенческую обитель, взяв на себе посильную учеб­ную нагрузку и получая взамен небольшое помещение при ка­федре. Плюс свободный доступ в университетскую лаборато­рию, которой они и так вынуждены были периодически пользо­ваться. Но положение становилось более официальным. В НИИ они, по большому счету, никого не интересовали: кто, что, с кем и прочее. А здесь руководство кафедры уже начало было при­стально присматриваться к внутренним отношениям в свежем коллективе. Плюс как-то камеры, установленные в университете чуть ли не на

каждом шагу, зафиксировали не вполне привыч­ное проявление рабочих взаимоотношений Шуры с юной подчи­ненной - его вызвал на разговор коллега, с которым они прия­тельствовали, и намекнул об осторожности. Светлов недолго раздумывал. В конце концов, жили они на тот момент все равно уже вместе, так что принципиально ничего не менялось. Разве что Борис Афанасьевич из просто Бори превратится в папу Борю, - шутили они между собой.

Отгремела роскошная свадьба. Шура ухитрился за несколько дней до мероприятия напрочь про него забыть.

Они с Колей составляли расписание зачетов и консультаций. Шура бодро предложил субботу. Коля под столом легонько пнул его ногой.

– - Шеф, в субботу нельзя! Двигайте на пятницу!

– - Почему?
– искренне удивился начальник.

– - Блин! У вас свадьба!
– заржал потенциальный свидетель.

Из загса поехали прямо в университет - надо было забрать отту­да Дениса, который, закрывая свою первую летнюю сессию, торжественно провалил экзамен по физике.

– - Мамочка!! Поздравляю!!!
– великовозрастный ребенок, отде­лившись от сокурсников, поскакал обнимать отца и свежеиспе­ченную мачеху. Народ косился с сомнением. Кстати, Дениска и потом не без удовольствия озадачивал окружающих, ласково именуя Любу мамочкой - над этим хохотали, оставшись без по­сторонних.

Через день после свадьбы поехали по делам в любин институт - у Шуры была там лекция, юная супруга взялась сопровождать, попутно помогая в оформлении презентации. В перерыве встре­тили любиного любимого преподавателя, в которого она была платонически влюблена на первом курсе.

– - Дядя Костя!
– окликнула она его, улыбаясь. После ее оконча­ния ВУЗа отношения между ними утратили привычную фор­мальность.

– - О! Ромашова! Во как время-то летит - глаз не отвести! Давно ли я тебя водой на семинарах поливал? Как сама?

– - Нормально. Позавчера замуж вышла, - засмеялась она, гордо демонстрируя сверкающее кольцо на безымянном, - как вы?

Ей предстояло еще как-то осведомить о происходящем свою ка­федру. Светлов там, в общем и целом, был персоной нон-грата, но Любе было очень важно самой ввести коллег в курс дела, чтоб не становиться жертвой неизбежных сплетен. Она честно призналась своей руководительнице, не особенно заморачиваясь предисловиями.

– - Тамара Ивановна, я замуж вышла. За Светлова.

Преподавательница ахнула. Она догадывалась о возможных их теплых отношениях - уж очень рьяно Люба оправдывала какие-то его профессиональные действия, - но такого поворота собы­тий не ожидала.

– - Любонька, вот удивили, так удивили...
– со вздохом произнесла она после долгой паузы, - но, зная вас, я могу предположить, что вы сможете осчастливить кого угодно. Возможно, он чем-то это и заслужил - как знать? Во всяком случае, раз вы его любите...

***

Есть такое расхожее мнение, особенно в кругу мужчин, что штамп в паспорте убивает отношения. Многие подобным об­разом оправдывают свое нежелание доводить дело до официаль­ной регистрации брака. Едва ли это откровение, но факт: чув­ства индифферентны. Сами по себе они равнодушны к штампам и суевериям. Они гибнут от другого. Неумения искать общий язык и находить компромисс, нежелания слушать друг друга -- и пы­таться услышать...

Шура и раньше работал в абсолютно ненормированном режиме - скорее он регламентировал время, проведенное дома. Работа всегда занимала бескомпромиссное первое место - отсюда и от­сутствие кровати в его берлоге. Кстати, в силу территориальных причин, а также из-за необходимости генерального ремонта шу­риной норы жить молодожены стали у Любы. Это стало первой роковой ошибкой - как выяснится позже.