Любить Дженевив
Шрифт:
– Разберёмся, – бросил тот.
Дворецкий Константин нервно жевал сухие губы, то и делая, что утирая нос безобразным, когда-то белым носовым платком. Его тонкие каштановые волосы покрылись маленькими дождевыми каплями, которые плавно стекали по лбу и прятались в густых бровях. Следом за ним вошли и Креста. В нас тотчас выстрелили наследственные изумрудные глаза.
Хриплый мужской голос был едва слышен. Директор сбежал по раздвоенной лестнице, на ходу поправляя сюртук. Дёргался, суетился, будто кролик. Александр Креста, в компании своей супруги,
– Добрый вечер. – Гретта приземлилась на диван, прежде взяв со стола чашку с блюдцем. – Здесь по-прежнему наливают?
Служанка, стоявшая за колонной, вмиг оказалась рядом, дабы дочери губернатора без чая не остаться. Я цокнула языком, отчего ещё совсем юная на вид девушка вздрогнула, проливая кипяток на потрескавшиеся ладони.
– С вами всё в порядке? – поинтересовалась я.
Девушка помотала головой.
– Д-да, ради всего святого, простите.
Она поспешила поставить чайник на небольшой стол, после чего стремительными шагами покинула нас, по пути нервно потирая покрасневшую ладонь. Гретта плавно поднесла чашку к губам, оттопырив мизинец, но Томас накрыл горячий чай своей ладонью. Гретта недоумевающе выгнула бровь, затем пролитый чай окрасил собой молочно-красный ковёр.
– Томас Эймон Кларенс!
Отбросив пoлу пиджака за спину, Томас опустился на корточки, коснулся пятна подушечками пальцев и поднёс к носу, едва делая вдох.
– Нужно поймать её, пока не ушла далеко.
– Объяснись, – потребовала Иден.
– Яд, – кратко ответил он. – Я запах корицы ещё издали почувствовал.
Переглянувшись, парни бросились на кухню, откуда спустя мгновение послышались возмущённые возгласы служанок. Женщины выбегали одна за другой, мчась вдоль коридора к страже, которой наполнен почти весь центральный корпус. Джереми вышел из кухни, следом – Теренс. Больше никого.
– Возле склада с продуктами есть дверь, ведущая на задний двор, а там – дыра под воротами.
– Она не могла пешком так быстро уйти, – заметила Мэгги. – Значит, её кто-то поджидал.
– Не наш ли Добродетель?
– Пытаться отравить дочь самого губернатора – это преступление, за которое Община имеет право живьём с неё кожу содрать, – процедила Гретта.
– Но почему ты? – недоумевал Джереми.
– Он слышал, как мы говорили о запасном информаторе, который в случае чего пойдёт в полицию и передаст всю собранную нами информацию, – вдруг сказала я, нервно прикусывая кончик языка.
– Чёрт возьми, – выругался Томас, ударяя в диван носком ботинка.
– Он всегда здесь. Этот псих всё слышит.
– Значит, отец правильно поступает, – внезапно произнесла Гретта.
Джереми прищурился.
– Что ты имеешь в виду?
– Он хочет забрать тебя отсюда.
– Это и так ясно, – отмахнулся он. – Скажи мне, что ты тоже считаешь это правильным решением.
– Джереми, Академия Святого Марка и так никогда не была «тихой гаванью», а сейчас
Меня пробрал озноб, от которого спасти могло лишь бегство. Я поёжилась, пряча руки в складки юбки и нелепо перебирая пальцами. Лицо Гретты оставалось бесстрастным. Я вздохнула и прижалась спиной к бархатной обивке кроваво-красного кресла, почти не слушая, о чём говорят мои друзья. Каждый вносил лепту, засыпая Гретту своим негодованием.
– Дженевив, – обратилась она ко мне. – Твоя тётушка прибыла из Венгрии прошлой ночью. Новость об убитой студентке сильно всполошила её, поэтому на какое-то время она решила поселиться в Лондоне на случай, если с тобой что-то произойдёт.
– Чудесно, только этого не хватало, – ответила я, устало стискивая пальцами переносицу.
– Поговори с матерью. Я не хочу устраивать скандал.
– Ох, скандал… – Гретта засмеялась так, словно ничего смешнее за все двадцать четыре года не слышала. – Что ты можешь сделать, Джереми? Отец за шиворот тебя возьмёт, и всё, что тебе останется, это вернуться в резиденцию и сесть под замок!
– Помощи за «спасибо», как я поняла, от тебя не дождёшься, – вмешалась Иден. – Чего ты хочешь?
– Вот теперь наша беседа идёт в правильном русле.
Она была из тех женщин, которые вскрывали холодную плоть, как свинину на ужин. Она, как и мы с Иден, – судмедэксперт, только уже выпустившийся из Академии и освободившийся от ограничений. Гретта была лучшей ученицей на своём курсе; к тому же сам Эдмунд Руссу настаивал на её участии в расследовании жестоких убийств, совершённых лесником Норманом. Она была мастером в своём деле и не боялась испачкать руки; в этом мы с ней обретали сходство.
– Я поговорю с матерью, если вы поделитесь со мной всем, что здесь происходит. Мне важна каждая деталь, все ваши догадки и пазлы от всей картины, которые вы успели собрать за это время.
Мы переглянулись. Теренс едва заметно категорично помотал головой, после чего откинулся в кресле и принялся задумчиво чесать подбородок. Я порывисто сжала пальцы задумчивой Иден, а она, в свою очередь, свела брови к переносице, словно говоря мне: «Я и так знаю, что это глупая идея». Джереми, склонив голову к плечу, лениво теребил пушистые белоснежные волосы, и лишь Томас был почти неподвижен; его напряжённые скулы пульсировали, а пальцы нервно барабанили по ногам.
– Мы предполагаем, что за голосом Добродетеля скрывается Эдмунд Руссу, – в конце концов произнёс он. Я возмущённо сжала губы, всматриваясь в сосредоточенное лицо нашего друга. Казалось, все остальные были так же искренне возмущены, но возражать Томасу никто не стал. Получив наше немое согласие, мой друг продолжил: – По Академии какое-то время ходили слухи, что мисс Одетта Чарльз состояла в романтических отношениях с профессором. Исходя из этого смеем предположить, что он мог знать о ней больше, чем кто-либо, значит, вполне мог её шантажировать.