Любить нельзя ненавидеть

Анет_28

Прохладный ветер ворвался в спальню и потревожил портьеры над кроватью. Реджина вышла на балкон, окинув взглядом ту часть своего королевства, которую она могла созерцать с этой высоты. Как смешна природа в это время года. Почти через месяц Рождество, но ничего не выдает скорое наступление зимы. Если бы не это приглашение, она бы и не вспомнила, о том, как близко подобрался холод к ее королевству, к ней самой. Мороз пробежал по коже, и ей казалось, словно зима давно осела в ее душе. Поэтому деревья не блистают белизной пушистых шапок, поэтому животные все еще не сменили тонкий летний подшерсток

на теплую шубу… поэтому у нее всегда мерзнут руки. Снег и холод нашли пристанище в трещинах на ее сердце.

***

Месяц спустя

Уже несколько часов подряд крупные хлопья стараются укрыть поля и приглушить изумрудный цвет сосен. Удивительно, как изменчива погода и как вольна в своем непревзойдённом могуществе над нашими душами. Мы не впускаем морозный ветер в тайное чистилище, но он беспардонно врывается туда, внушая нам самые нелепые чувства.

Обычно, снег радовал разбойника. И он со свойственной ребенку непринужденностью мог наслаждаться маленькими льдинками, парящими в небе. Мог часами сидеть у окна и любоваться чудными узорами, которые дарила сама природа. Бесхитростно выводя на стекле сказочные вензеля, матушка зима и не подозревала какое влияние оказывала на впечатлительного малыша. Не знала она, что белоснежные снежинки, верные спутницы ветра и мороза, стали для него символом надежды.

Сейчас надежда почти иссякла.

Разбойник чуть ли не бежал по коридору, который в эти дни, становился настоящей ледяной пещерой. Слуги суетливо перебегали из комнаты в комнату, стараясь как можно быстрее достичь камина и плюхнуться в большое кресло, приблизив окоченевшие пальцы к огню. Все искали тепла, а Робин искал способ пробраться к заветной комнате.

— Стой, Гуд. Далеко собрался? — тупоголовый болван Уильям все еще помнит ту стычку во дворе.

— Да, мне нужно увидеть Королеву, — отталкивает хилого юношу, но на пути становится второй страж.

— Она приказала никого не впускать, включая тебя, Локсли, — с этими словами громила тыкнул жирным пальцем в грудь Робина, с трудом пряча довольный оскал.

— Не забывайте с кем имеете дело, — прошипел Робин, уже не в первый раз угрожая этим болванам.

— И с кем же? С бывшем разбойником? Вором? Или везунчиком, сумевшим залезть под юбку Королевы, — после этой реплики оба расхохотались, не замечая, как сжал кулаки Гуд.

— Ну как, хорошо проверил, что у нее между ног? Говорят, та еще чертовка в постели. Не так ли, Локсли?

Робин закрыл глаза, медленно считая до десяти и надеясь, что Реджина не слышит этой похабщины по другую сторону двери.

— Чего молчишь, Гуд? Не хочешь рассказать своим товарищам какого это, иметь Злую Королеву?

Один мощный удар и смех утих, сменившись на протяжный стон упавшего солдата. Мужчина схватился за челюсть и яростно взирал на нахмуренного Гуда, который из последних сил старался сохранить остатки самообладания.

— У… у.. ублюдок, — просипел тот, поднимаясь на ноги и замахиваясь в сторону разбойника. Но вор ловко увернулся и толкнул тушу громилы на слабака Уильяма, который все это время старался спрятаться за

спиной приятеля. Откинув кучку идиотов в сторону, разбойник кинулся к двери и осознал, что она заперта изнутри. Злость на мгновенье испарилась, уступая место смирению, но это лишь до тех пор, пока за спиной Робина не раздались все те же отвратительные голоса.

— Видимо, великий и известный Робин Гуд впал в немилость у Ее Величества.

— Может не настолько он и «великий»? — задыхаясь, смеялся за спиной Уильям, похрюкивая словно свин на ежегодной ярмарке.

До побеления костяшек Робин сжал ручки двери, и только когда понял, что ему никак не выломать эту чертову металлическую преграду, он отступил и резко развернулся, собираясь уйти.

— Неужели Реджина так хорошо работает язычком, что ты так рвешься к ней, Гуд? — эта безмозглая фраза, прилетевшая в спину, подействовала не хуже эля в местном трактире.

С яростью Робин бросился на громилу, сбив того с ног и нанося удары за ударом по его жирной морде, до тех пор, пока кровь не залила все лицо.

— Не смей произносить ее имени, грязный ублюдок! — рычал разбойник, не обращая внимания на то, что мужчина под ним, давно перестал сопротивляться.

Робин точно убил бы несчастного, если бы не подоспели другие парни в черном обмундировании, на лица которых, Гуд даже не взглянул. Они оттянули его от полуживого напарника и удержали, когда Робин рванул вперед, чтобы добить лежачего.

Не желая выглядеть жалким перед солдатами, разбойник вырвался и, выпрямившись, произнес:

— В следующий раз, я вырву твой поганый язык.

Это было последнее, что он сказал им прежде чем уйти.

***

В настоящее время

— Слава Господу, Ваше Величество, что вы сразу обработали раны, иначе боль бы была во сто крат сильнее, да и порезы затягивались бы дольше, — лекарь без остановки благодарил Всевышнего за то, что тот спас Королеву от неминуемой гибели.

Реджина лежала на животе, порой ворочаясь от жжения в области поясницы. Почти каждые несколько часов лекарь приходил в покои Королевы с очередным флаконом какой-нибудь жидкости, которая чудесным образом смогла бы быстрее излечить раны на спине. На самом деле они не были столь опасны да и дискомфорта приносили не так уж и много, просто в эти дни Королеве пришлось сменить жесткие корсеты на более воздушные ткани, которые не царапали и уж тем более не давили на больное место.

От сна на спине пока что тоже пришлось отказаться, хотя, если быть достаточно откровенным, любое прикосновение к израненной коже отдавалось легким покалыванием по всему телу. Неприятно, но терпимо.

Дождавшись пока лекарь покинет покои, Реджина встала и снова натянула на плечи халат, который после горячей и, черт ее знает какой на этот раз, чудодейственной жидкости, приятно охлаждал тело.

Она позволила себе пару секунд насладиться этой прохладой, а затем снова облачилась в королевское платье.

Дел было гораздо меньше, чем она ожидала. Солнце полноправно царствовало на небе, и не думало уступать место луне, которая вела вслед за собой темную, прохладную ноябрьскую ночь.