Любить нельзя ненавидеть
Шрифт:
Не ощущая угрозы, не боясь ее гнева, Робин аккуратно убирает длинные волосы на одну сторону и едва касаясь губами шеи шепчет:
— Позволишь?
Задержала дыхание и закрыла глаза, поддаваясь искушению, забыв о гордости и чести, она позволила ему сделать это.
Мужская ладонь оказалась на ее плече и стянула рукав платья. Второй так же спустился вниз.
Вдох.
Точечные прикосновения теплых пальцев к ее лопаткам.
Выдох.
—
Она не смогла ответить ему. Не смогла даже разомкнуть губ, не смогла оттолкнуть его и наказать за подобную дерзость. Просто смотрела в его глаза через отражение зеркала напротив.
Специально ли он напоминает ей об этой ночи? Взгляд, движение губ, само дыхание, все это снова и снова напоминало ей о том, что спрятано под тонким хлопком рубашки. Она нерешительно посмотрела на него. Его губы шевелились, словно тихим шепотом разбойник повторял одно и то же: «Ты моя, стала моей той ночью. Теперь все будет иначе и я имею право на тебя».
Первая отвела взгляд, не желая слышать его голос набатом в своей голове. Но, черт, как же она хотела чувствовать его руки на своем обнаженном теле. Хотела, чтобы лучник разделся и лишил ее всех сомнений, хотела долго, до рассвета чувствовать себя желанной мужчиной не так, как желают шлюх, так как желают любимую. Глупости. Она никогда не будет для него что-то значить.
Робин едва касаясь пробежал пальцами от шеи до открытых лопаток, не замечая, как его прикосновения догоняют мурашки на ее коже. Он был аккуратен, как и всегда во всем, что касалось Реджины. Провел пальцем по самому большому порезу, заметив как она дернулась от этого движения.
Болит.
Глаза все еще закрыты, но она чувствует, как бережно лучник поправляет ее платье, поглаживая по плечам. Дернулась, скинув его руки с себя и, не глядя на Робина, прошептала:
— Не смей больше касаться меня, вор, — развернулась к нему лицом, отвечая злостью на заботу, отвечая раздражением на нежность в его глазах.
О черт!
Холодно. Пустота карих глаз. Он не видит в них ничего кроме злости, но не верит и продолжает держать ее запястья, пока она не заметила этого. Под большим пальцем с сумасшедшей скоростью бьётся пульс. Робин сбился где-то на сороковом ударе.
— Не ври, что тебе это не нравится, — лукаво улыбнулся, лаская кожу у щеки своим дыханием.
В тот самый момент, она была готова оттолкнуть его и броситься бежать. Куда? Куда угодно лишь бы снова избежать совершенно не нужных ей объяснений. Когда их глаза снова встретились, лучник нарочно еще раз провел рукой по вырезу на спине, ища хоть какие-то намеки на эмоции.
— Мне понравится, когда твоя голова будет отдельно от тела, — словно пощечина. Снова. Они опять начали все сначала.
Она оттолкнула его и с вновь обретенной силой и твердостью, надменно подняв голову сказала:
— Убирайся, а завтра я приму
— Как пожелаете, моя Королева.
Почтительно склонил голову, и вроде такой знак послушания должен был усмирить ее пыл, но самоуверенная улыбка и дерзкий взгляд голубых глаз, вдобавок с таким вызовом сказанным «Моя Королева», вывели ее из себя и попавшаяся под руку шкатулка полетела прямо в сторону лучника, но встретив на своем пути кое-что покрепче головы Гуда, а именно двери, красивая коробочка разлетелась на части, а на полу словно осколки стекла заблестели черные камни.
Он успел захлопнуть дверь прежде, чем увесистый короб оставил его без глаза.
— Ненормальная.
Считает до десяти, а затем прикладывает горящие ладони к холодному металлу. Почему каждое прикосновение к этой женщине отдается жаром по всему телу? Внутри нее живет огонь, который стремится вырваться и спалить все вокруг, оставив горстки пепла перед ее ногами. Она контролирует его до поры до времени, но, кажется,забывает о контроле всякий раз, когда оказывается один на одни с ним.
Он запечатлел в памяти ее взгляд, не такой, как всегда. Эта пустота была всего лишь игрой, но какой правдоподобной. Робин несомненно поверил бы ей, если бы не те пару секунд, когда между ними было только несколько сантиметров, а общий воздух начал обжигать губы. Ее дрожащие руки против его, сильных и надежных. Ее небрежность против его заботы. Она боялась его, и Робин ощущал витавшие в воздухе сомнения.
И все же, в тот самый момент, когда черная ткань почти соскользнула с ее тела, желала ли она большего? Робин точно знал ответ. Она хотела, чтобы он продолжил, поэтому не стала останавливать его, с трепетом ждала чего-то, а лучник лишил ее этого, словно перекрыл кислород, просто забрал его, встав так близко. Она не успела отреставрировать свою крепость, и теперь дыхание разбойника может проникнуть через широкие трещины и подарить спокойствие сердцу-узнику, заточенному в этой цитадели.
Когда он приблизился к ней, она задержала дыхание. Когда загнал в ловушку, смягчила взгляд. Когда обжег теплым воздухом мочку уха, едва касаясь ее губами и прошептал нарочито пошлую фразу, она задрожала и позволила уголкам губ поползти вверх, наивно полагая, что лучник не заметит этого. А он все заметил, более того, теперь Робин точно знал — они чувствуют одно и тоже.
Но ее сомнения слишком велики, она не решила абсолютно ничего, просто не успела. Она была слаба, и он не посмел этим воспользоваться.
Боялась ли она в этот момент? Наверное, да. Реджина была благодарна Робину за молчание, ведь только в полной тишине она смогла услышать сумасшедший стук сердца по ребрам. Она прислушивалась к этому ритму, пытаясь понять, действительно ли все должно быть так. Давно перестав надеяться на разум, Королева решила пойти на поводу у мягкого комочка мышц, которому люди по — глупости позволяют принимать самые важные решения. Если этот мужчина предназначен ей судьбой, должна ли она что-то чувствовать?