Любить нельзя ненавидеть
Шрифт:
“Хватит”, - Робин гнал прочь вожделенные мысли, которые приводили все его тело в томительное возбуждение.
Он смело раскрыл дверь и стал рыскать глазами по комнате в поисках Королевы. Сегодня эта женщина не совратит мужчину.
“Точно не сегодня”, - думал он. И как же сильно ошибался.
– Ваше Величество?
– Робин остановился в центре комнаты, которую уже озаряло утреннее солнце.
Алые лучи окрашивали в розовый оттенок все, до чего только могли добраться. Вся комната выглядела иначе. Словно этот небесный житель забрал весь холод и призрачность стен,
– Локсли?
– отвлек разбойника знакомый голос, - Пришел забрать плащ?
Королева плавно выплыла из-за ширмы, придерживая вещь Робина на груди.
Да, кроме его накидки на брюнетке больше ничего не было. От груди до колен ее закрывала грубая ткань плаща. Оголенные ключицы и стройные икры. Этого хватило, чтобы все его нутро воспылало страстью к этой сумасшедшей. Алые лучи золотистым свечением выделяли ее силуэт, выгодно подчёркивая оливковую кожу.
– Черт!
– мужчина вылетел в коридор как обожжённый, а она снова смеялась.
***
Снова заглянуть к Королеве он осмелился уже ближе к обеду, когда солнце высоко поднялось над замком. Не искушая пытливый ум созерцанием столь дивного утра, от которого (как вы уже заметили) и все другие мысли шли не в нужное направление.
Неуверенный стук в дверь, больше похожий на безмолвное разрешение, заставил ее игриво улыбнуться.
“Ну, хоть теперь он научился стучать”.
– Войдите.
Приказ был отдан, но дверь так и не распахнулась.
Реджина рассмеялась и добавила:
– Я одета.
Робин вошел, стыдливо пряча взгляд от ненасытных карих глаз, в которых не было и капли смущения.
– Ты пришел за продолжением утреннего стриптиза?
– усмехнулась она, подходя к разбойнику.
Сложив губы в тонкую линию, Робин поднял взгляд. Сегодня на Королеве было шуршащее черными перьями платье с высоким воротником. Убранные на затылке волосы. Все тот же дерзкий взгляд и тот же глубокий вырез на груди. Как всегда вульгарна.
– Надеюсь, больше не увижу Вас в неглиже, Ваше Величество, - протянул разбойник, не осознавая, какой вызов только что бросил.
– В неглиже ты меня еще не видел. А ведь хотелось бы? Признайся!
– она властно смотрела в омут голубых глаз, которые, казалось, излучали уверенность в своей выдержке, но даже сейчас, давая слабину, он снова обращал внимание на открытую грудь брюнетки.
– Ты и сейчас туда смотришь, - прошептала она, приближаясь к уху мужчины.
Он чувствовал ее дыхание на своей шее, и от этой близости все внутренности скрутило в узел, угрожая сей тяжестью поставить мужчину на колени. Но он не подал виду. Крепко стоял на ногах, а взгляд все так же упирался в женские прелести. Теперь эта чародейка была так близко, что Робину стоило лишь протянуть руку, и он бы наконец-то дал своему телу то, чего оно так хочет. А именно, эту женщину.
– Прекрати, - хрипел Робин, чувствуя изжогу, что исходила от мест ее близости к его коже.
– А то что?
– дерзко, играя с ним, спросила Королева.
Она прикоснулась к его горячей ладони своими тонкими
Реджина крепко обхватила его ладонь и, не мешкая, приложила к своей груди.
– Давай, скажи, что ты не хотел этого с самого первого дня, как увидел меня.
Мужчина не знал, чему больше удивился. Этому властному и заставляющему все забыть прикосновению или тому, что у ведьмы было сердце. Да, он чувствовал его. Чувствовал через толщу обшитой камнями ткани. Через бледную кожу. Она была живая, а значит, тоже могла чувствовать. Королева не кусок льда. Она настоящая.
– Реджина… я женат, - Робин одернул руку и вышел из спальни, зарекаясь больше никогда не заходить в эту чертову комнату.
А она смотрела ему вслед, в очередной раз удивившись стойкости этого дикаря.
– Женат, - повторила брюнетка, будто пробуя это слово на вкус, - связывать себя клятвами и обязательствами - глупо, когда в этом мире столько искушения и похоти. Посмотрим, сколько ты еще продержишься под таким натиском.
***
Несколько дней прошли относительно спокойно. Пара вылазок и мелких заданий, но больше, кроме таких своеобразных «деловых» отношений, Реджина не проявляла к разбойнику интереса. Этакое затишье перед бурей, но Робин и не задумывался над этим. Мужчина наивно полагал, что поставил на место эту женщину. Теперь глубокие вырезы больше не пленили взор разбойника, демонстрируя едва заметную родинку на правой груди. Гуд расслабился, и вместе с этим спокойствием он потерял бдительность.
– Ваше Вели… Твою мать, Реджина, - Робин бросился к двери, но та захлопнулась, оставляя разбойника один на один с обнаженной, лежащей в ванне женщиной, тело которой скрывала только пена.
– Это немного фамильярно, не находишь?
– Открой эту чертову дверь, - прошипел Робин, чувствуя, как краснеет.
– А что, если я откажусь? – спросила она, снизив голос до шепота.
Робин не видел ее лица, но был уверен, что на нем та же сексуальная улыбка, что сводит его с ума вот уже несколько дней, вздернутая бровка и яркие искры в глубине карих глаз.
– Выйдешь в окно? – усмехнулась она.
В данной ситуации окно показалось неплохим вариантом.
– Ты уже хорошо изучил узор на двери? – снова эта излюбленная издевка в голосе.
Робин не хотел поворачиваться, если надо, он готов простоять так весь день, лишь бы не увидеть вновь пухлых, должно быть, мягких губ, карих глаз с пушистыми длинными ресницами, острых плечиков, тонкой талии и других аппетитных деталей ее фигуры.
«Прочь!»
Спор между разумом и телом. Что может быть труднее, чем пытаться сохранить трезвый рассудок, когда каждая клеточка тела готова затоптать никчемную мораль и взять то, без чего существование уже кажется невозможным.