Любить по-сицилийски

Гордон Люси

За два дня до торжества дом был готов к свадебному балу. В спальне Анжи и Хизер шли последние приготовления к знаменательному событию.

После путешествия с Ренато кожа Хизер была покрыта легким загаром, что очень шло ей.

Временами она снова ощущала нежное прикосновение теплых рук Ренато к ее плечам, спине, гипнотизирующие движения, которые делали весь мир таким незначительным и далеким. А потом он нес ее, обнаженную, в каюту. Она отчаянно желала, чтобы эти странные воспоминания перестали одолевать

ее.

Лоренцо поцеловал ей руку, когда она спустилась вниз.

— Любой мужчина позавидовал бы мне, — объявил он.

Но, несмотря на галантные слова, вид у него был потерянный. Все они напряжены, подумала Хизер.

Когда они вдвоем открыли бал, сделав первое па, раздался гром аплодисментов.

Она заметила Ренато, стоящего рядом с экстравагантной дамой. Это была жгучая брюнетка в расцвете красоты. Ее губы были сочными и соблазнительными, глаза большими, правда, взгляд бессмысленным, как у коровы. Тем не менее, все в ней говорило о сладострастной натуре.

— Осторожно, — сказал Лоренцо, сильнее обняв Хизер. — Ты чуть не упала.

— Извини.

— Ты далеко отсюда. О чем ты думала?

— О чем… о нашей свадьбе, разумеется, — со смехом ответила она. — Я думаю о ней все время.

— И я тоже… Уже послезавтра…. мы завяжем узелок навсегда.

— Да… навсегда. А кто эта женщина рядом с Ренато?

— Это Элена Аланте. Она вдова. Ренато предпочитает замужних, разведенных или овдовевших. Опытных, другими словами. Вон там стоит Минетта, а за ней графиня Джулия Бенотти. Все три… короче говоря, Ренато…

— …храбрый мужчина, — легко закончила фразу Хизер.

— Да, надо быть очень храбрым, чтобы собрать их всех сразу в одном месте. Интересно, о чем он думал, когда решился на такой шаг?

Хизер размышляла как раз об этом, когда столкнулась лицом к лицу с Ренато. Он выглядел более напряженным, чем когда-либо. Он кивнул Хизер и, с трудом улыбнувшись, представил ей Элену. Знакомясь с женщиной, Хизер с улыбкой сказала:

— Позвольте похвалить ваш парфюм, синьора. Чудесный запах.

— Это милый Ренато подарил мне недавно, — отозвалась Элена. — Называется «Страстная ночь». Я постоянно прошу его, чтобы он не дарил мне так много дорогих подарков. Но он говорит, что я для него особенная.

— По-моему, пришло время насладиться танцем с невестой, — прервал их разговор Ренато, взяв ее за руку. Хизер прошла за ним в центр зала. — Пора кончить язвить, — сказал он.

— Но я только хотела быть вежливой. Ведь духи действительно приятные. И раз ты решился собрать здесь весь свой гарем, то не должен стесняться.

— Давай не будем говорить об этом, — сказал он с предупреждающим блеском в глазах.

— Я… — вдруг ей стало тяжело дышать, — я просто вела невинную беседу. Кстати, я еще не поблагодарила тебя за восхитительную

поездку на лодке. Ты был прав насчет того, что мы именно так должны провести наш медовый месяц. — Она бормотала первые приходящие на ум слова, едва понимая, что говорит.

— Но я не был прав насчет другой вещи, — хриплым голосом сказал он. — Вам с Лоренцо нужно подыскать другое место для жилья.

— Но ты говорил…

— Я передумал. Вы не можете жить здесь.

Было бы излишне спрашивать, почему.

Хизер почувствовала, как участилось его дыхание. Она попыталась убедить себя, что виной этому был танец, но знала: между ними опять что-то происходило. Если бы они оказались сейчас одни, он поцеловал бы ее. И потом поцеловал бы снова и снова. И она ответила бы на его поцелуй.

Нет, это невозможно. Она же любит Лоренцо. Разве можно при этом загораться желанием, представляя себе, как Ренато целует и обнимает ее? Как может она хотеть, чтобы именно его тело прижалось к ней, его руки гладили ее кожу, чтобы она снова ощутила то чувственное прикосновение, как тогда на лодке?

Было бы намного лучше, если бы она продолжала вести себя с ним строго, официально. Но после того, как они доверили друг другу свои печальные воспоминания тогда на пляже, ее отношение к нему изменилось. Она обнаружила, что он может нравиться ей, что она может сочувствовать ему. А это было гораздо опаснее, чем неуправляемая реакция ее тела.

— Я не должна танцевать с тобой, — вырвалось у нее.

— Я знаю, — тихо ответил Ренато.

— Я хочу сказать… я должна протанцевать со столькими людьми, что, думаю, можно отложить танец с miufrati.

Но эти слова были произнесены напрасно. Они лишь напомнили пикник и то, как он открылся ей. А она хотела непременно это забыть.

— Ты права, — сказал он. — Тебе надо возвращаться к твоим обязанностям, а мне к моему «гарему». Который, кстати говоря, мне подходит. Он не причиняет мне никаких проблем.

— Уверена, никто не может создать тебе такую проблему, которую ты не сможешь решить, Ренато.

— Я тоже так думал. Танец заканчивается. Увидимся… когда я поведу тебя к алтарю, чтобы выдать замуж за моего брата.

Она чувствовала, что ее несут вниз по лестнице, кладут на кровать, снимают купальник. Легкий ветерок проносится по ее обнаженному телу, и сильные руки вытирают полотенцем ее грудь, бедра…

И потом сквозь туман перед ней появляется лицо мужчины.

Вдруг все исчезло, и Хизер села на кровати, пытаясь избавиться от нежеланного, но необычайно приятного ощущения во всем теле.

— Нет, — выдохнула она. — Нет!

— Что случилось? — раздался голос Анжи, спавшей на другой кровати. — Что такое?