Любить того, кто рядом
Шрифт:
Нет сил врать, поэтому я киваю и признаюсь, что мне грустно, хотя слово «отчаяние» лучше описывает мое состояние.
— Не знаю почему, — говорю я. — Все это так странно… Увидеть его снова…
Сюзанна берет меня за руку:
— Это нормально.
— Нормально? — переспрашиваю я. — Мне совсем не кажется, что это нормально. А уж Энди точно не воспринял бы это как «нормально».
Сюзанна смотрит в окно и вдруг задает ключевой вопрос:
— У тебя все еще чувство к нему, или это просто печаль по тому, что было?
— Больше, чем печаль, — все же выдаю
— Я так и думала, — говорит она. — Не знаю, поможет ли тебе мое признание, но я, кажется, понимаю, что ты находишь в нем. Темноволосый, сексапильный, умный.
Я усмехаюсь.
— Как-то не помогает. Совсем. Но все равно — спасибо.
— Извини.
— А знаешь, что еще хуже?
Наше такси подъезжает к отелю, вокруг машины начинают суетиться швейцары. Сюзанна смотрит на меня, ожидая продолжения.
— Лео сказал мне, что никак не может вспомнить, из-за чего мы расстались.
— Вот это да! — говорит она. — Неужели так и сказал?
— Именно так.
— Да уж, это что-то!
Я киваю, рассчитываясь с водителем.
— Да… Думаешь, он пудрит мне мозги?
Сюзанна секунду молчит.
— А зачем ему это?
— Не знаю.
Мы проходим через вращающиеся двери в холл отеля, забираем багаж.
— Может, чтобы мне было легче? Или наоборот — хочет показать свое превосходство?
— Тебе лучше знать, — усмехается сестра. — Ты сама к какой версии склоняешься?
Пожимаю плечами — не верю ни в один из вариантов. С одной стороны, не в характере Лео великодушничать ради кого бы то ни было, с другой — не такой уж он хитрец.
Мы усаживаемся в жесткие высокие кресла в холле. Сюзанна погружается в размышления.
— Ну, — наконец произносит она, — скорее всего он и впрямь верит в то, что говорит. Действительно не помнит, почему и как все закончилось. А может, просто пытается сказать: «Жаль, что так получилось».
Я поправляю волосы и устало выдыхаю:
— Думаешь?
Сюзанна кивает:
— Конечно. Смотри, как здорово получается. Ведь именно об этом мечтает каждая брошенная девушка: чтобы однажды парень пожалел о том, что ушел, и вернулся, чтобы во всем признаться… А самое прекрасное — у тебя нет никаких сожалений!
Я смотрю на нее.
— Ведь нет? — спрашивает она.
В этом вопросе — бездна смысла. В одном слове — проверка всех моих чувств. К Энди, ко всему на свете.
— Правда, — отвечаю я с чувством. — Абсолютно никаких сожалений.
— Ну вот видишь! — самоуверенно провозглашает Сюзанна.
Три часа спустя, наскоро перекусив в кафе аэропорта, мы с Сюзанной прощаемся у зоны досмотра багажа, и я сажусь в самолет. В груди — ноющее чувство и ощущение незавершенности. Я усаживаюсь на свое место у окна, в предпоследнем ряду салона, и вполуха слушаю инструкции стюарда. В голове проносятся последние события, постоянно возвращая меня к мыслям о встрече с Лео. Жаль, что она тик неожиданно завершилась! Надо было все-таки спровадить Сюзанну, она бы пережила, зато мы с Лео сумели бы поговорить о нашем разрыве. Нам бы хватило часа, даже
У меня нет сожалений о том, как сложилась моя жизнь, но все-таки хочется разобраться в своих сложных отношениях с Лео. Надо понять, что происходило со мной в то бурное время между подростковым периодом и взрослой жизнью, когда все казалось новым и немного пугающим. А заодно определить, почему все прежние чувства сейчас возвращаются ко мне.
Звоню Энди, сказать, что самолет вылетает по расписанию, но муж не отвечает. Оставляю сообщение о том, что съемка прошла хорошо, что я люблю его и жду встречи завтра утром. Пассажиры заполняют салон, и я молюсь, чтобы место рядом со мной никто не занял. Пусть по крайней сосед окажется нормальным! И тут же упираюсь глазами в огромного засаленного мужика, от которого несет алкоголем и сигаретами. В руках у него объемная сумка, бумажный пакет из «Бургер кинг» и бутылка из-под воды «Маунтин дью», наполненная подозрительной янтарной жидкостью.
— Приве-е-ет!!! — орет он. — Похоже, я ваш сосед!
Алкогольные пары, исходящие от него, бутылка, налитые кровью глаза и крик, который он обрушивает на окружающих, ясно показывают, что он уже изрядно пьян и намерен не останавливаться на достигнутом. Я понимаю: весь вечер будут заказываться коктейли, которые прольются на меня, за этим будут следовать долгие пьяные извинения, попытки вытереть пролитое, неуклюжие старания начать разговор. Единственный выход — в корне пресечь всякое общение, поэтому я ничего не отвечаю, только выдавливаю вежливейшую из вежливых улыбок. Он плюхается на свое место и тут же наклоняется — снять теннисные туфли и грязные носки. При этом его руки и локти нарушают границы моего личного пространства.
— Да уж, запашок, — комментирует он, освободив свои потные ноги. Потом протягивает мне пакет с чипсами: — Хотите?
Я подавляю рвотный рефлекс, отвечаю «нет, спасибо», быстро надеваю наушники и отворачиваюсь к окну. Ловлю волну классической музыки и увеличиваю громкость. Закрываю глаза и стараюсь отвлечься от мыслей о Лео. Через четверть часа самолет начинает разбег по взлетной полосе, набирает скорость и отрывается от земли. Я вцепляюсь в подлокотники, борясь с возникающими перед мысленным взором картинами пламени и искореженного металла. «Мы не разобьемся», — думаю я. Судьба не настолько жестока, чтобы мои последние минуты прошли в компании вот этого болвана рядом. Но когда я открываю глаза, выясняется, что мой сосед и его ужин из «Бургер кинг» исчезли.
А на его месте как по волшебству оказался не кто иной, как Лео.
Он улыбается мне и говорит:
— Я тоже решил лететь этим рейсом.
— Я догадалась. — Пытаюсь подавить улыбку, но безуспешно.
— А потом я поменялся местами с твоим соседом.
— Это я тоже заметила. — Беззастенчиво улыбаюсь во весь рот. — Какое коварство!
— Коварство? — переспрашивает Лео. — Я ведь спас тебя от клоуна, который сейчас сидит босиком в бизнес-классе. Мне кажется, это скорее благородство, чем коварство.