Любить того, кто рядом
Шрифт:
Опять звонит телефон. Звук потрясает, почти как человеческий голос — голос Энди. Против ожидания я снова вижу имя Сюзанны, а сообщение помечено как «Очень важное». Почему-то представляется, что случилось что-нибудь неладное с папой, и меня охватывает настоящая паника, едва я представляю на дисплее слова: «Папа умер». Но Сюзанна пишет: «Позвони мне немедленно». Может, ниже есть продолжение?
Нет, больше ничего.
— Что случилось? — Лео смотрит на телефон, но быстро
— Не знаю, — мнусь я, захлопывая телефон.
— Энди?
Я чувствую острый укол вины при имени мужа.
— Нет. Это сестра. Знаешь… Мне нужно ей перезвонить… Извини…
— Без проблем, — отвечает Энди, потирая подбородок. — Я тут, недалеко, — добавляет он и машет рукой в сторону спальни.
До чего же мне хочется пойти за ним, присесть на кровать и не сводить с него глаз…
Перевожу дыхание, опускаюсь на диван и звоню Сюзанне. Нас прервали, понимаю я, но настроение нужно сохранить.
После первого же звонка сестра откликается вопросом, который, как я знала, она обязательно задаст:
— Где ты?
— В Нью-Йорке, — уклончиво отвечаю я. Еще минуту назад я не стала бы ничего скрывать от нее.
— Где именно?
— В Куинсе, — виновато отвечаю я.
— Эллен, — настойчиво спрашивает она, — где ты?
— У Лео дома… Мы только что вернулись со съемок. Ну, на Кони-Айленде, помнишь, я говорила? — тараторю я и сама не понимаю, зачем мне юлить перед сестрой — ведь она всегда была на моей стороне. Даже прежде, чем эта самая сторона образовалась.
— Что происходит? — Сюзанна, кажется, потеряла терпение.
— Ничего, — отвечаю я. Мой тон, видимо, так красноречив, что сестра понимает все сразу же.
— Вы целовались? — Вопрос слишком прямолинеен даже для Сюзанны.
Я молчу. Пусть проявит интуицию. И она проявляет:
— Ты что, спала с ним?
— Нет, — отвечаю я. В голосе недостает возмущения, ведь такая перспектива была мне близка в последние дни, часы, минуты.
— Но ты с ним целовалась! — Сестра не спрашивает, а утверждает, и это все ставит на свои места: и влечение к Лео, и неверность по отношению к Энди.
Мой брак висит на волоске.
— Тебе нужно по-быстрому уходить оттуда, — говорит Сюзанна настойчиво и серьезно. — Уходи немедленно, слышишь?
— Сюзанна, почему? Нет, — говорю я.
— Ты пожалеешь.
— Откуда тебе знать?
— Обязательно пожалеешь, Эллен… О Господи, я не хочу, чтоб ты страдала, раскаивалась!
Я думаю: «Единственное, в чем раскаиваюсь, так это в том, что позвонила тебе». Надо было вообще отключить
— Мы страшно поссорились с Энди. Все так плохо… — неохотно говорю я.
— Я знаю, как это тяжело, — терпеливо поддакивает Сюзанна. — Но, Эллен, ты не представляешь, во что можешь влипнуть!
С этим не поспоришь, я и сама знаю, однако упрямо перехожу к глупой самозащите:
— Он ведь бросил меня, вчера вечером. Пошел, наверное, к своей сестре, и…
— Нет, он не пошел к Марго. Он пошел в гостиницу… И позвонил твоей сестре.
Я мигаю в растерянности и смотрю на красный абажур до крапинок в глазах.
— Он что же, позвонил тебе? — наконец говорю я.
— Да, сразу же, из «Ритца», а потом еще раз, полчаса назад… — Она умолкает, а я в уме заканчиваю ее предложение: «…когда ты целовалась с Лео».
— Что он сказал? — онемевшими губами говорю я.
— Он очень расстроен, Эллен… боится за тебя и хочет поговорить.
В голосе сестры нет осуждения, только искреннее беспокойство и печаль.
— Ничего он не хочет, — неуверенно возражаю я. — Он ни разу не позвонил.
— Он обиделся, Эл, очень обиделся. И беспокоится.
— Так и сказал?
— Ну, приблизительно.
— А ты?
Я не знаю, что хочу услышать в ответ.
— Посоветовала не волноваться. Сказала, что ты поехала в Нью-Йорк по работе, а не из-за Лео. И сказала, что нужно доверять жене.
Разглядываю носки своих туфель, все еще мокрые после дождя. А если бы Энди не ушел из дома, не оставил на столе дурацкую записку? Как бы тогда развивались события?
— Слушай, Эл, Энди не идеален, вовсе нет. И тебе прекрасно известно мое отношение к этой выскочке Марго, которая все знает, видите ли, лучше всех! Простить ей не могу, что она не сказала тебе, что Лео приходил. Но…
— Что «но»?
— Они — твоя семья. Знаешь, как хорошо иметь семью…
Да, верно, папа теперь погружен в дела Шэрон и ее детей; Винс никак не определится, все тянет, не делает Сюзанне предложения. А мама… Что ж, я всегда думаю о маме.
— У меня и так есть семья… — говорю я. — Вы.
Мне становится неожиданно больно за них.
— Конечно, у тебя есть мы, — продолжает Сюзанна, — но ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Они ни в чем не делают различия между собой и тобой. Они считают тебя своей. Ты и правда одна из них.
Я закрываю глаза и вспоминаю, как мистер Грэм говорил тост на нашей свадьбе и растрогал всех до слез; как Стелла всегда обращается со мной как с родной дочерью, а Марго считала меня сестрой даже до того, как мы породнились.