Любить того, кто рядом

Гиффин Эмили

«Если уйдешь — не возвращайся».

Внезапно меня охватывает страх: я понимаю, что мой выбор — всего лишь мой выбор. Энди не обязан следовать моему примеру. Особенно, холодею я, если узнает, чтб произошло у меня с Лео… Если узнает… При мысли о том, что Энди ускользает от меня, в груди поднимается паника. Я так хочу увидеть Энди, будто мне грозит непоправимая потеря.

— Я передумала, — говорю я шоферу. — Планы меняются.

— Куда теперь? — спрашивает он.

Называю адрес старой квартиры, нашей старой квартиры. Сердце

бьется как сумасшедшее. Мне нужно побывать там. Нужно вспомнить, как все было раньше — и как может снова стать в будущем. Нужно только немного решимости и везения!

Водитель невозмутимо кивает и сворачивает на Вторую авеню. Светофоры, указатели, машины, пешеходы кружатся в окошке такси. Я закрываю глаза. А когда открываю, мы уже едем по Тридцать седьмой улице. Вздохнув, расплачиваюсь, покидаю такси и вытаскиваю из багажника вещи. На душе — облегчение пополам с угрызениями совести.

Оказавшись на тротуаре, смотрю на наш дом, затихший в ночи. Сажусь на старые ступеньки и нащупываю в кармане телефон. Быстро, чтобы не передумать, набираю Энди. Голос мужа отзывается почти неожиданно, так давно я его не слышала. Кажется, что вечность.

— Привет, — говорю я.

Он не отвечает.

— Отгадай, где я?

— Где? — устало и почти безразлично спрашивает он. Судя по голосу, ему не до загадок. Что ж, не могу его за это винить. Мне особенно не за что его винить.

— Возле нашей старой квартиры, — вздрагивая от ветра, говорю я.

Он не задает вопросов, не удивляется — наверное, знает, почему я именно там. Я тоже это знаю, хотя не смогла бы объяснить.

— А у нас горит свет… — Подняв голову, я вглядываюсь в окна и представляю, как хорошо за задернутыми занавесками. Может, людям, что живут здесь теперь, не так уж и сладко, но я почему-то убеждена в обратном.

— Да? — рассеянно спрашивает Энди.

— Да.

По телефону слышно, что там, где он, разговаривают люди. «Телевизор, наверное», — думаю я. А может, Энди в баре или ресторане — решил заглушить тоску и вспомнить холостую жизнь. Надо что-то сказать, но ничего не приходит в голову — столько я успела нагромоздить вокруг нас недомолвок и полуправды.

— Ты ненавидишь меня? — наконец задаю я глупый вопрос. Мы совсем недавно выясняли это с Лео, когда он сказал, что я его ненавижу за наш разрыв. И почему это ненависть обязательно участвует во всем, что совершает любовь?

По крайней мере, служит точкой отсчета. Я жду ответа Энди, затаив дыхание.

— Ты же знаешь, Эллен, что нет, — со вздохом говорит он.

«Пока нет», — поправляю я про себя. У меня никогда не хватит смелости признаться, что я была у Лео. Или когда-нибудь хватит?

— Прости меня, Энди, — говорю я.

Он даже не знает, за что я прошу у него прощения.

Муж медлит с ответом. Неужели догадался, что я сделала? Тогда он должен догадаться, почему я это сделала. Сдавленным голосом он тоже просит у меня прощения.

Вместо

облегчения и благодарности я чувствую чудовищную вину. Энди, конечно, не идеал — идеальных супругов не бывает, — но по сравнению со мной ему почти нечего стыдиться. За что ему просить прощения — за переезд в Атланту? За то, что принял сторону Джинни? За бесконечный гольф? Зато, что недооценивает важность моей работы? Не так уж это все и страшно, если подумать. Даже его угрожающая записка кажется простительной.

Проходит несколько бесконечных секунд. Энди нарушает молчание:

— Я только что говорил с Уэббом.

Что-то в его голосе настораживает меня.

— Марго здорова? — спрашиваю я.

— Да, — отвечает Энди, — но, судя по ее стонам, ребенок на подходе.

У меня перехватывает горло.

— Началось?

— Да, скорее всего. Сегодня днем была ложная тревога. Марго прибыла в больницу, а врачи отправили ее обратно. А сейчас мы вызвали «скорую», они уже едут. Схватки каждые восемь минут.

Смотрю на часы, скрещиваю пальцы на удачу. Может, это и предрассудок, да только я хочу, чтобы ребенок появился на свет завтра, а не сегодня — в день, когда я целовалась с Лео. Хотя, что заслужила — то и получу.

— Я так волнуюсь… — говорю я.

Радостное волнение смешивается с немалой долей грусти, ведь я представляла себе этот момент по-другому… Я понимаю вдруг, что совсем не сержусь на Марго. Я ее полностью простила; надеюсь, она сделает то же самое. «Как причудливо порой поворачивается жизнь», — думаю я. Иногда все зависит от такой малости, от случайности — как моя встреча с Лео на перекрестке. А иногда вступают в непререкаемую силу обдуманные решения — к примеру, Марго сознательно не сказала мне про визит Лео. А взять мое решение, которое я приняла только что, выбрав Энди? Для кого-то, может, главное — судьба. Для меня же отныне главное — верность принятому решению.

— Поедешь в больницу? — спрашиваю я его.

— Пока нет.

— Как бы я хотела оказаться рядом с тобой, — говорю я и с облегчением и радостью понимаю, что это правда. Нет ничего лучше, чем оказаться со своей семьей. В полном составе.

— В Атланте или Нью-Йорке? — В голосе мужа безошибочно улавливаю какой-то подвох. Кажется, он улыбается или близок к этому.

— Все равно, — говорю я.

Из боковой улицы выворачивает такси и останавливается напротив. Я смотрю на небо. Жаль, не видно звезд или хотя бы луны. Дверца такси распахивается, и передо мной появляется Энди, в том самом костюме и красном галстуке, что я воображала минуту назад, и даже в том же самом синем пальто. Несколько секунд мной владеет радостное замешательство и удивление, такое счастливое чувство, которое бывает только в детстве. Словно веришь в чудо, и вдруг оно сбывается на твоих глазах. Муж улыбается мне неуверенной доброй улыбкой, и я окончательно убеждаюсь, что это не сон.