Любить запрещается

Картленд Барбара

После той первой вечеринки они довольно часто встречались, а когда Лулу уехала в Калифорнию подписывать контракт на съемки, он обручился с Беатрис Уоттон.

Когда она развернула газету и увидела объявление об их помолвке, то не поверила, что это правда. Ярость заставила ее согласиться на условия, которые впервые за всю ее карьеру в кино не позволили ей вытянуть из компании, которая ее нанимала, неизмеримо больше, чем они предлагали. Она спешила, и ее душа не была расположена к схватке.

– Отлично, джентльмены, – сказала она им, – составьте контракт, я подпишу. Сегодня вечером я уезжаю в Нью-Йорк.

В кинокомпании все были изумлены, но испытали чувство облегчения. Споры с Лулу Карло

относительно денег уже вошли в историю кинематографа. Обычно они заканчивались нервным расстройством для одного-двух служащих компании, тогда как Лулу неизменно выходила победительницей, и именно с той суммой наличными, на которую нацеливалась.

Она вернулась в Нью-Йорк после полудня и сразу же отправилась прямо к Дарту Гурону. Узнав у него дома, что он уехал с Беатрис Уоттон и вернется примерно к пяти часам, она осталась подождать, и, когда Дарт Гурон вошел в квартиру, он застал ее свернувшейся калачиком на диване, такую маленькую, беззащитную и бесконечно милую. Она не стала его отчитывать – для этого она была слишком умна, она просто сказала, что, поскольку очень любит его, желает ему счастья. Как и все мужчины его типа, под суровой внешностью Дарт скрывал слабость к нежным чувствам.

Он привык к женщинам, которые отчаянно цеплялись за него, поливая грязью тех, кто занял их место, которые многократно и постоянно говорили, что отдали ему свои лучшие годы. Все то, что он давал им взамен, вроде бесценных украшений от Картье и Тиффани, по-видимому, не принималось в расчет.

В тот вечер в его квартире Лулу разыграла лучшую роль в своей жизни. Она была нежна, грустна и, по всей видимости, совершенно бескорыстна, когда пожелала ему наслаждаться жизнью. В то же время она была так же соблазнительна, как в любом из своих фильмов, которые приковывали внимание и заставляли биться сердца зрителей во всем мире.

– Как только я вернулась, мне необходимо было приехать повидать тебя, – сказала она, глядя на него снизу вверх своими огромными глазами.

– Разумеется, почему бы и нет? – согласился он.

– Мисс Уоттон это не понравится, – прошептала она. – Может быть, после того, как вы поженитесь, мы никогда больше не увидимся, а я так хотела поблагодарить тебя за счастье, которое ты мне дарил. Конечно, я знала, что ничего не значу в твоей жизни, но было так чудесно просто знать тебя.

Впоследствии Дарт так и не мог вспомнить, как получилось, что Лулу тихонько плакала в его объятиях, нисколько не играя, и почему он вдруг стал ее целовать – может быть, из сострадания?

Тремя днями позже они отплыли в Англию на пароходе, вместо того, чтобы лететь. Лулу оказалась достаточно умна, чтобы закрепить свой успех: что, скажите, так располагает к близости, как пять с половиной дней в море?

– Вчерашний день позади, завтрашний еще впереди, а сейчас, в настоящем, мы вместе! – сказала она Дарту.

Они сидели в большой королевской каюте лайнера, заставленной, по указанию Дарта, экзотически пахнущими цветами, которые превратили каюту в настоящую обитель красоты. Подходящий фон для белой с золотом красоты Лулу, подумал он, усыпленный ее мягкой, волнующей чувственностью и не способный больше ни о чем думать. И все же он не потерял головы. Он признал, что его помолвка с Беатрис Уоттон была ошибкой, но был совершенно не готов позволить снова заковать себя в кандалы.

– Это только развлечение, не правда ли? – в который раз повторял он. – У тебя своя жизнь, а у меня – своя. У нас не получится быть вместе – вода и масло не смешиваются, дорогая, – но будем наслаждаться жизнью сколько сможем. Пока я буду в Англии, будем развлекаться, но когда я вернусь в Америку, а ты должна будешь остаться из-за съемок, будешь развлекаться с кем-нибудь другим.

Лулу была

достаточно хитра, чтобы подыгрывать его настроениям: смеяться вместе с ним и соглашаться, что все, что они делают, – это всего лишь развлечение и не имеет большого значения; разговаривать с ним на серьезные темы, точнее, слушать его, когда он рассказывал о своих планах расширить свои владения в Южной Америке, дабы распространить американские ценности по всему земному шару.

Она могла быть с ним страстной, и ее пыл был равен его собственному и временами даже превосходил его, и тогда он находил неотразимой привлекательность ее тела и не мог устоять против ее пухлых зовущих губок.

Однако, хотя Лулу и была хорошей актрисой, она все же была эгоисткой. Рано или поздно ее игра стала прозрачной, и сквозь роль мечтательной, невинной девочки проглядывала ее истинная сущность.

У нее была тяжелая жизнь. Никто не знает и никогда не узнает от нее, что ей пришлось вынести, пока она пробивалась к вершинам своей профессии. В Голливуд она поехала потому, что победила на конкурсе красоты в Блэкпуле. Конкурс был из числа тех темных, ориентированных на рекламу мероприятий, которые приносят большие деньги и известность их организаторам, эксплуатирующим бедных дурочек, привлеченных блеском призов, – дурочек потому, что в конечном итоге все их надежды и чаяния не увенчивались ничем, кроме разбитых сердец.

Наградой в конкурсе, в котором участвовала Лулу, была поездка в Голливуд. Она никогда не забудет охватившее ее чувство приподнятости и волнение, когда она победила, и то ужасное разочарование, которое она испытала, когда приехала в Голливуд и обнаружила, что никакой контракт на участие в фильме ее там не ждет. Больше того, там ее не ожидало ничего, кроме холода и ужаса от сознания, что у нее нет денег даже на возвращение домой.

Лулу осаждала киностудии до тех пор, пока голод не заставил ее прибегнуть к единственному очевидному способу плотно пообедать. Однако мужчины, которые ее приглашали, ничего из себя не представляли, и она так и дрейфовала от одного к другому, пока наконец по чистой случайности не встретила человека, который действительно работал помощником режиссера в одной из больших кинокомпаний. Поначалу он отказывался проталкивать ее или хотя бы устроить для нее пробу.

– Нам ведь и так хорошо, правда, милая? – говаривал он, приходя в убогую квартирку, которую снял для нее.

Понадобился весь ее ум, чтобы убедить его, что роль нужна ей только для того, чтобы у них было побольше денег, которые они могли бы прокутить вместе. И тогда он отвел ее к директору съемочной группы.

Лулу хорошо помнила, как вошла тогда в кабинет этого большого человека, не чувствуя тревоги, а, наоборот, крайне уверенно. За те восемнадцать месяцев, что ждала этого момента, она не утратила веры в свою способность добиться успеха. Она знала, что, сколь велико ни было ее разочарование и как бы труден ни был путь наверх, она в конце концов будет там.

Одежда на ней была дешевая, потому что другой она не могла себе позволить, но у нее были молодость и красота, которая даже среди тысяч красивых женщин Голливуда выделяла ее чем-то неуловимым, ускользающим, трудноопределимым, что и делает «звезду».

– Так вы хотите попробоваться, – неодобрительно сказал директор съемочной группы.

– Да, если можно.

– Вы, наверное, полагаете, что можете играть.

– Нет, но думаю, что могу научиться.

Он взглянул на нее из-под тяжелых век. Лулу увидела выражение в его глазах и поняла, о чем он думает, но не испугалась. Всего лишь еще один мужчина, но на этот раз с положением, которое позволяет ему принести ей больше пользы, чем заплатить за гамбургер или выложить несколько долларов за номер, снятый на одну ночь.