Любитель историй
Шрифт:
выпуклая печать с аббревиатурой: « Л.Р». Между страниц
торчал темный язычок закладки, а красная нить
напоминала… Нет, не стоит... Рик отвернулся, не желая
тонуть в бесчисленном количестве ассоциаций, вызванных
отцовской находкой.
Вроде бы ничего особенного. Книга как книга. Если бы не
одно «но». Достаточно было на пару секунд отвлечься, и
находка незамедлительно напоминала о себе. Проникнув в
голову,
образом отразилась в зеркале, затем возникла среди толстых
фолиантов на полке, а потом и вовсе стала мелькать перед
глазами с завидной периодичностью…
Решив отвлечься, Рик подошел к крохотному столику, на
котором красовалась огромная ваза с шикарным букетом
цветов. Как привыкли говорить в последнее время: с
сочетанием всех модных аспектов. Желтые лепестки
утопали в нежно-голубой и фиолетовой свежести маленьких
бутончиков. Такие вот непревзойденные шедевры искусства
украшали весь дом, наполняя его невероятным ароматом.
«Не сметь разводить цветы!»
Это правило когда-то заставляло Клер сходить с ума, рыдая
у себя в комнате. В день смерти мистера Лиджебая и оно
потеряло свою значимость. Новый день засверкал для Клер
душистыми красками, а дом в свою очередь наполнился
неповторимым благоуханием. Следующее нарушение
последовало незамедлительно: девушка устроилась в
цветочную лавку мистера Бишепа. Ту самую, что
располагалась на углу двух торговых улочек.
Хитросплетение удивительных запахов быстро выгнали из
дома ужасную затхлость, что витала в нем под
покровительством Джейсона-старшего, считавшего, будто
пыль - это лучшая защита его бесценной коллекции книг.
Остановившись у покосившихся полок, где плотными
рядами притаились собрания сочинений двух братьев
путешественников Колбери и Квита, юноша грустно
улыбнулся.
Так дорожить, так лелеять эти неподъемные фолианты и
внезапно отдать старьевщику два бесценных экземпляра
своей коллекции? Довольно странно. А теперь еще этот
настырный гость…
Рик покосился на кожаный переплет, желая в одно
мгновение раскрыть секрет отцовского дневника. Но боязнь
запрета, удерживала его от решительных действий не хуже
злобного цербера.
– Нет, так продолжаться не может! – устав играть в
гляделки, выпалил юноша. В конце концов, отец не
воскреснет из мертвых, узнав, что сын без спроса взял его
вещь. Рик чувствовал себя жалким узником, который
покинув
безобидную вещь.
Не став больше мучить себя бессмысленными
убеждениями он подошел к столику, и решительно взяв
книгу с красным теснением, открыл ее на первой странице.
Податливая бумага ударила в глаза невероятной белизной, а
чернила поразили своим насыщенным цветом, словно
строки были написаны не год назад, а буквально этим
утром.
Вчитавшись в десяток незамысловатых предложений, Рик
разочаровано отложил бесполезное творение отца в
сторону.
И ради этого он боролся с самим собой?!
Никакого великого смысла, тайного знака или иного
намека. Обычная зарисовка, мираж привидевшийся мистеру
Лиджебаю через окно кабинета: спешащие по своим
заботам люди, груженые повозки, кареты и неопределенный
силуэт рослого мужчины. Толи моряка, толи заплутавшего
чужеземца с быстроходного галеона. Последнее
предложение казалось сбивчивым, нервозным – словно рука
отца в этот момент дернулась и перо, изобразив на странице
оригинальную завитушку, соскочило, решив оставить
историю незавершенной.
Закрыв книгу, Рик с досадой вздохнул и, поджав ноги,
поудобней примостился в глубоком кресле.
Повернув голову, он уставился на извивавшиеся в камине
лепестки огня. Потрескивая и огрызаясь искрами, пламя
навивало невероятную умиротворенность. Его не
интересовали людские проблемы: только жадное
поглощение древесины и стремление победить вечерний
полумрак.
Неужели отец, умеющий так ярко и красиво излагать свои
идеи, просто сдался? Ограничился всего десятью
строчками? Взялся за перо и только пару раз макнул его в
чернильницу?
Мысли - не предупреждая о своем визите - ворвались в
голову юноши, не спеша покидать уютного жилища. Огонь
умело навязывал сложные, порой бесконечные
рассуждения, постепенно усыпляя и успокаивая разум. И
Рик не стал исключением. С этим жизненным правилом он
был не в силах совладать…
Ненавидя отца за крутой нрав, в тайне, юноша испытывал
к нему и совершенно иные чувства. Порой он ужасно
завидовал умению родителя создать вокруг себя ореол
загадочности: скрыть очевидное от посторонних глаз,
заставить ближнего десять раз подумать, прежде чем
решиться заговорить с ним. В то же время, он был скор на
расправу. Опутав дом клубком запретов, отец не выносил,