Любитель сладких девочек
Шрифт:
— Я?! — еще больше удивилась она, но отчего-то не поспешила высвободить руки. — Помнится, ты был несколько другого мнения обо мне.
— А как бы ты хотела, чтобы я реагировал на тебя? Начал восторгаться девушкой своего друга?! — возмутился Гарик, сокращая расстояние между собой и Машей, незаметно съезжая по скамейке в ее сторону. — Надо было орать на весь ваш поселок, что как только ты открыла мне дверь в этой дурацкой тоге…
— Это была простыня. — Маша вдруг смутилась, почувствовав своим бедром бедро Гарика.
— Плевать!
— Я окрутила? Ну ты даешь!
Его рука легла ей на талию, и Маше стало трудно дышать. Ей совсем не того было нужно от друга своего фиктивного мужа. И ей самое время сейчас было встать и выйти из кухни, с тем чтобы дать ему время немного успокоиться. А успокоиться ему и в самом деле было нужно. Дыхание участилось. Глаза потемнели, хотя, казалось бы, куда уж темнее.
А руки предательски ласково поглаживали ее по позвоночнику.
— Гарик! — предостерегающе крикнула Маша, когда поясок халата заметно ослаб и полы поползли в разные стороны. — Тебе нужно остановиться!
Я не за этим здесь!
— Маша, прекрати надо мной издеваться! — прохрипел он ей в самое ухо и принялся судорожно хватать ее за плечи, стаскивая с них тонкую ткань. — Я и так слишком долго ждал!
"Какие банальные, дурацкие слова, господи, — думала Маша, вяло сопротивляясь наскокам импульсивного Гарика. — Неужели нет других, способных не так грубо искажать правду?.. Он хочет меня, это очевидно. — Так и сказал бы об этом прямо.
Зачем врать о каком-то давнем чувстве, затаенной страсти… Какая чушь! И почему его руки делают все так не правильно? Мне от этого ни хорошо и ни плохо, мне никак от его прикосновений…"
— Гарик, я не хочу тебя! — спокойно заявила Маша в его макушку, когда он склонился над ее грудью. — Это не правильно, я знаю, но когда ты меня трогаешь, я думаю об этом мерзавце! Вот такая ерунда получается…
Он отпрянул от нее с резвостью дикой кошки и даже, кажется, зашипел так же злобно. А, нет, это он в очередной раз обозвал ее. Так-то вот! То люблю-хочу, а то сразу и сволочь!
Гарик исподлобья смотрел на нее долгих пять минут, потом тяжело вздохнул, отодвинулся и, взъерошив темные волосы, выдохнул:
— Извини, совсем потерял голову. Ты очень…
Очень соблазнительная… Извини, Маш… Выпьешь еще? Нет? Ну и ладно. Я один выпью.
Он схватил бутылку и, припав прямо к горлышку, опрокинул в себя добрую половину в несколько глотков. Ухватил веточку кинзы с рабочего стола и принялся ее вяло жевать, глядя в невидимую точку у себя под ногами.
— Эй, — осторожно позвала его Маша, — с тобой все в порядке?
— Хм, какое своевремененное внимание, — Гарик невесело усмехнулся. — Вполне в американском стиле… Они там через раз задают друг другу подобный вопрос. Эй, как твои дела? Эй, с тобой все в порядке?.. А самим абсолютно плевать на дела друг друга… Вот и тебе, Машка, ровным счетом наплевать
— Извини, если я тебя чем-то обидела… — стала мямлить Маша, все плотнее кутаясь в халат, попутно жалея, что из нижнего белья на ней ничего, кроме трусиков.
— И хватит, черт возьми, извиняться! Напридумывали людишки всякой дребедени под названием этикет! Кому он нужен? Кому от него легче? Если сидят два дипломата друг против друга и упражняются в красноречии, а в мыслях у них мат на мате и матом погоняет. Зачем все это?
— Наверное, затем, чтобы не было хаоса, — предположила Маша. — Чтобы было проще общаться и понимать друг друга, — Проще? — Гарик сатанински расхохотался. — Тебе от этого проще? Тогда ты еще большая дура, чем я о тебе думал! Уж извини! Но что получается? Тебе проще быть обманутой, чем знать правду наверняка? Так?
— Ложь легко можно распознать, — возразила Маша, прислушиваясь к странному нарастающему шуму за окном. — Пусть не сразу, но можно.
— Ага, а пока ты будешь этим заниматься, жизнь пройдет! Что там за черт? — Гарик подлетел к окну и какое-то время изучал территорию двора, но, видимо, ничего не сумел увидеть, потому что вернулся на место и уже более ровным голосом продолжал:
— Тебе сколько времени понадобилось, чтобы во всем разобраться?
— Ты знаешь, не так уж и много. — Шум продолжал нарастать, и теперь уже отчетливо были слышны возмущенные голоса — два мужских и несколько женских. — Гарик, что там за окном?
— Ерунда, кого-то гоняют в очередной раз. Чужих здесь не любят. На охранников разоряться не хотят. Вот и вопят всякий раз, как какой-нибудь бродяжка на чужую территорию забредет. Не отвлекайся! Так что ты узнала о Панкратове такого, чего не знал я?
Собраться с мыслями ей удалось достаточно быстро, хотя и сделалось на какой-то необъяснимый момент неуютно от того, с какой яростью скандалили во дворе соседи Гарика.
— Я знаю человека, который убил жену Панкратова… Я о Катерине, — пояснила она, заметив, как изумленно Гарик вытаращил на нее глаза.
— Так это все знают Механик из автосервиса! — выпалил он, когда она многозначительно примолкла. — Это не новость, дорогая!
— Он был всего лишь исполнителем и выполнял заказ, об этом тоже все знают. Но немногие знают, кто этот самый заказ сделал… Вернее, предполагают, но не знают наверняка.
— А ты знаешь? — Гарик так нервно дернул шеей, что отчетливо стало слышно, как хрустнули у него позвонки. — Никому было неведомо: ни милиции, ни прокуратуре, никому. А ты узнала! И кто же это, милочка? Уж не Володю ли ты имеешь в виду?