Любители варенья
Шрифт:
— Потом мы все пили. Мужик, который Упырь, так он себя назвал… А разве бывает такая фамилия? — вдруг спросил Ретя, обведя поочередно всех взглядом.
— Кликуха у него такая, тебе Мариночка уже говорила, — вмешалась Тамара.
— Какая Мариночка? Она что, сидела? — быстро отреагировал Краюшкин на блатное слово «кликуха».
— Она с нами сидела, здесь, за столом, рулет ела. Это моя дочурка, ей семь лет, — пояснил Ретя.
— Ну и Упырь? Ты что-то про него хотел сказать, — напомнил Медведев.
— Он все нам подливал. И этой девушке. Мы с Герой нажрались
Менты переглянулись, у Тамары защемило сердце. Ретя действительность принял за кошмар. И менты это тоже поняли. Вон как переглянулись, а теперь пожирают глазами Ретю.
— Ретя, вот ты говоришь, что девушка была красивая?.. — осторожно начал Медведев. — На свадьбе гуляла?
— Ну да…
— Она ведь, наверное, и в красивом платье была… На свадьбу все наряжаются.
— Ну да… Такая нарядная была, платье даже блестело под фонарем. А когда к нам пришли, она села за стол, Ашот ее обнял… Потом он вышел, отлить наверное, а ее обнял Упырь. А когда она легла на кровать, отдохнуть, пришел Ашот и одернул платье у нее на коленях, чтобы Упырь не смотрел. Платье такое синее, блестящее…
У Рети вдруг перехватило горло, он вытаращился на ментов, и руки его мелко затряслись.
— На той девушке между гаражами было синее платье…
— Но ты лица ее не видел… — подсказала Тамара, с жалостью глядя на Ретю. — Поэтому и не узнал. — Ее саму пробила дрожь, и кожа покрылась мелкими пупырышками.
— Я лица не видел, — послушно повторил Ретя. — Я сначала ноги заметил в туфлях, а потом платье. Но там щель узкая, темно, цвет другой был…
Ретя в ужасе вытаращился на ментов:
— Так мне это не снилось?..
Медведев скомандовал:
— Тамара, быстро водки ему. Только нормальной. Какую сама пьешь.
Он уже стал обращаться к ней на «ты», как к старой знакомой, и Тамаре это понравилось. Ей только не нравилось, что приходится все время бегать.
Тамара нехотя встала. Что она им — девочка? То одно принеси, а теперь еще и водки… Но потрясенный вид Рети вызвал у нее сострадание, и она поспешила через двор опять к своему подъезду. Медведев посмотрел ей вслед и решил, что Ретя глубоко неправ, пропив свою мужскую силу. До чего же аппетитно выглядела Тамара с тыла, когда шагала к подъезду, слегка косолапя своими налитыми ногами, а вот то, что находилось чуть пониже спины, вообще не поддавалось никакому описанию. Он с усилием отвел от нее взгляд и сердито взглянул на бледное, даже синюшное лицо Рети — вот гад, сколько крови, наверное, выпил у такой женщины… Хотя даже то что осталось, на десятерых хватит.
Ретя после рюмки водки порозовел и ожил и даже глаза его повеселели. В них появилось любопытство. Он с интересом следил за Медведевым, который тем временем встал со стула и наклонился над Ретиной кроватью. Поднял
— Так, Ретя, — скомандовал Медведев. — Докладывай, куда постель девал со своей кровати.
— Да куда? Я ее что, меняю? Это когда меня Тамарочка пожалеет, то приносит чистую.
— Какие у вас высокие отношения… — съехидничал Медведев. — Живете врозь, а заботу она о тебе проявляет.
Ретя устыдился своей неблагодарности. Он как-то и внимания не обращал на то, что время от времени появляется чистая постель.
— Так постель где? — повторил свой вопрос Медведев. Ретя в недоумении посмотрел на кровать и даже встал, чтобы пощупать голый матрас.
— Сперли… Как рыбу воруют, так и постель сперли… — растерянно сказал он.
— Это я выбросила, — призналась Тамара. — Когда Ретю на допрос утром забрали, я пришла убраться. Смотрю — вся простыня мятая, в пятнах, извиняйте. Еще не хватало мне после всяких шлюх стирать. Я ее и выкинула в мусорку. У ворот.
Краюшкин и Медведев вскочили и в унисон выкрикнули:
— Так ведь это вещественное доказательство!
Все вчетвером бросились к мусорным контейнерам, и Медведев на ходу бросил Тамаре:
— Ну, Тамара, если мусор уже вывезли, я тебе этого не прощу. Самолично отвезу на городскую помойку разыскивать вещдоки! Уж ты у меня там пороешься!
Тамара тут же остановилась как вкопанная. Даже подол платья взметнулся над ее круглыми полными коленями.
— Не беспокойтесь, товарищ милиционер. Простите, в званиях не разбираюсь. У нас мусор раз в три дня вывозят. Теперь только в понедельник приедут.
В контейнере поверх узла с несвежим постельным бельем соседи за полдня уже не раз опорожнили свои мусорные ведра, и Медведев на секунду застыл с гримасой отвращения на лице. Ретя доковылял до мусорки и радостно воскликнул:
— Не украли! А то бомжи у нас тут иногда роются, могли себе прикарманить.
— А как же, — съехидничала Тамара. — Это какой же карман надо иметь!
Медведева тем временем осенило, и он с наигранным сожалением проговорил, обращаясь к Рете:
— Ну, хозяин, доставай свое добро.
Ретя уныло покачал головой, дескать: за что мне такое? Но, видимо, понял, что выбора ему не оставили. Во-первых, не ментам же рыться в помоях. Во-вторых, Тамара тоже выглядела, как барыня: мало того что во время своих многочисленных перебежек из гаража в дом и обратно она успела принарядиться — и платье надела покрасивее, и бусы янтарные нацепила, даже губы подкрасила. И кому как не Рете в более чем скромной одежонке, да еще являясь хозяином вещдока, ковыряться в мусоре? Он перегнулся через бортик контейнера и только порадовался, что глубоко зарываться не надо. Узел с бельем благополучно извлек, отряхнул с него яичную скорлупу и картофельные очистки и протянул Краюшкину, который уже держал наготове пакет и, отвернув нос, дожидался, когда Ретя втиснет белье в пакет.