Люблю и ненавижу
Шрифт:
Джеймс, не говоря ни слова, побежал к невесте. Сид вздумал было рвануть за ним, но вовремя остановился. Благоразумнее будет переждать грозу в надежном укрытии. В том, что буря неминуема, Сид не сомневался. Он слишком хорошо знал Джеймса.
– Лана, немедленно поставь бокал на место.
В голосе Джеймса было столько ярости, что девушка вздрогнула.
– Ах, ты об этом, – спохватилась она и протянула ему бокал с шампанским. – Возьми, пожалуйста. Я только чуть-чуть пригубила…
Но не успел Джеймс протянуть руку, как вмешался Макдермот.
– Послушай, дружище, – произнес
– Эта девочка – моя жена, – кратко сказал Джеймс, как будто этим все объяснялось.
– Ну и что? – Мутные глаза Рональда невозмутимо взирали на Джеймса.
И она ждет ребенка! – чуть не вырвалось у Джеймса.
– Я больше не хочу шампанского, Рональд, – Лана поспешила вмешаться в разговор, пока он не принял слишком опасное направление.
Макдермот пожал плечами.
– Если вы не возражаете, я бы хотела сказать пару слов своему мужу, – проворковала Лана.
Она чувствовала, что Джеймс злится, его надо было успокоить.
– К-конечно. – Рональд отчетливо икнул, шутливо поклонился и даже шаркнул ногой. – Да здравствуют новобрачные!
Джеймс заставил себя улыбнуться и, подхватив Лану под локоть, фактически потащил ее за собой в более укромный уголок.
– Джеймс, мне больно, – возмутилась она, когда он особенно сильно сжал ее руку.
– Прости. – Он повернулся к жене. – О чем ты думаешь? Какое шампанское в твоем положении!
– Я не пила! – обиделась Лана.
– Я видел!
– Ты за мной следишь?
Они стояли друг напротив друга со сверкающими глазами и сжатыми кулаками. Казалось, оба только и ждали малейшего повода, чтобы устроить скандал.
Лана опомнилась первой.
– Рональд настаивал на шампанском. Я же не могла ему сказать! Пришлось взять бокал и делать вид, что пью…
Джеймсу стало стыдно. Накидывается на бедняжку как пещерный человек! Почему он сразу подозревает ее в чем-то дурном?
– Извини. Мы с Сидом болтали, и я вдруг увидел, что ты…
– Ах, значит, все дело в Сиде. – Лана многозначительно хмыкнула. – Не сомневаюсь, что он говорит про меня одни гадости!
– Ты несправедлива к нему.
– Бедный Сид! Мерзкая Лана к нему несправедлива! – Она презрительно рассмеялась. – Не надо оправдывать его. Он терпеть меня не может и даже не скрывает этого! Знаешь, если бы речь шла о другом человеке, я бы решила, что он попросту влюблен в меня и безумно ревнует! Но Сид Барнет… Он даже представить себе не может, что такое любовь! Как только ты можешь дружить с ним?
– Ладно, не кипятись. – Джеймс обнял ее и прижался губами к ее лбу. – Тебе вредно волноваться. Забудь о Сиде…
Лана замерла в его объятиях.
Сид Барнет не представляет себе, что такое любовь… Джеймс до сих пор слышал возмущенный голос Ланы. А знают ли они, что это такое?
4
– Карен, доктор Салливан уже спрашивал про тебя, – хорошенькая темнокожая медсестра в зеленой униформе подмигнула Карен.
Девушка почувствовала, как краска смущения заливает лицо.
Карен стремительно прошла в раздевалку. Она немного опоздала, но это было не страшно, так как вчера она очень поздно ушла с работы. Летом за дисциплиной не очень следили. Карен подошла к своему личному шкафчику и достала оттуда прохладную одежду. Ловко стянула себя джинсы и свитер, облачилась в привычные зеленые брюки и рубашку и подошла к зеркалу. Сегодня ей почему-то захотелось попристальнее приглядеться к себе.
Карен Кордейл никогда не считала себя красавицей. Она была похожа на отца, а в их семье это приравнивалось почти что к уродству. Миссис Кордейл и ее старшие дочери Элси и Энни были статные светловолосые женщины с мужеподобными фигурами и громкими голосами. Карен же была среднего роста и хрупкого телосложения, она всегда терялась на фоне бойких сестер. Однако это не помешало Майклу, лучшему другу их брата Алана, заметить как-то, что малышка Карен, пожалуй, еще переплюнет всех по части внешнего вида. Старшие сестры ужасно обиделись, но списали эти слова на наглость двадцатилетнего парня, который слишком рано стал считать себя взрослым.
В шестнадцать лет Карен неожиданно для себя обнаружила, что она совсем не дурнушка. Может быть, просто подошел к концу переходный возраст, когда нос кажется слишком длинным, а фигура становится долговязой и нескладной. А может быть, внимание Дэна Пилрита, ее одноклассника, открыло ей глаза. Карен коротко остригла свои волнистые густые волосы и щеголяла с модной стильной прической на всех вечеринках.
– Вот что любовь с женщинами делает, – философски замечали ее сестры.
Однако в университете у Карен не было времени ни размышлять по поводу своей внешности, ни заботиться о ней. Только учеба занимала ее. Но когда она вернулась домой и устроилась на работу, то все резко изменилось…
И все-таки я ничего, рассуждала она сама с собой, красуясь перед зеркалом. Глаза большие, волосы пышные, хорошая фигура. И цвет моих волос мне нравится гораздо больше, чем волосы Элси или Энни…
Карен задумчиво провела рукой по темным густым кудрям. Должно же в ней что-то быть, раз доктор Салливан ею заинтересовался…
– Карен, хватит мечтать, привезли мальчика с переломами обеих ног.
Дверь раздевалки распахнулась, и на пороге возникла вездесущая Бланш.
Карен невольно покраснела.
– Иду, – отозвалась она и решительно захлопнула шкафчик. Фу, как неудобно…
Девушки быстро побежали по коридору. Летом персонала всегда не хватало, и каждая пара рук была на счету.
– Что случилось? – спросила Карен, не сбавляя темпа.
– Соревнования, – бросила Бланш через плечо. – И как назло ни одного свободного старшего хирурга… Доктора Салливана срочно вызвали в операционную.
Карен вспыхнула. Бланш могла бы и не называть это имя! Раз все заняты, значит, и он в том числе. Но нет, ей обязательно надо было упомянуть Эда.