Люблю мой 'Смит-Вессон'

Боукер Дэвид

– С тех пор как был ребенком, ничего.

– Э-э-э... нет. Извини. – Маленький Мальк протянул письмо назад. – Когда я говорю "чист", я и имею в виду кристально чист.

Он отвернулся, показывая, что разговор окончен.

– Ваш папа дал бы мне шанс, – сказал Злыдень.

Маленький Мальк резко обернулся, прищурившиеся глаза налились ядом.

– Что? Что ты сказал?

– Я однажды встречался с вашим папой. На стадионе на Мейн-роуд. Когда я был ребенком, мужик, у которого я мыл машины, дал мне разок свой пропуск в директорскую ложу. Там я познакомился

с вашим отцом. Потрясающий был человек. Весь день покупал мне кока-колу, по-настоящему за мной присматривал. Он видел, я всего лишь пацан, но отнесся ко мне с душой. Поэтому да, думаю, он дал бы мне шанс.

– Ах вот как. Ты так думаешь?

– Да, сэр.

Достав пачку "ротманс", Маленький Мальк сунул в рот сигарету и порылся по карманам в поисках зажигалки. Злыдень достал серебряную зажигалку "харлей дэвидсон" и поднес ему огонек. Маленький Мальк кивнул в знак благодарности, затянулся и уставился куда-то в угол.

– А ты скользкий тип, надо отдать тебе должное. – Отступив на шаг, Маленький Мальк искоса оглядел Злыдня. – И тебе очень нужна работа, да?

– Да, сэр.

Маленький Мальк скептически кивнул.

– Стоять в дверях и спорить с пьяными придурками, которые хотят знать, почему им нельзя войти, когда у них грязные подштанники на хреновых головах?

– Совершенно верно.

– Ты понимаешь, что это всего пятерка в час? Никаких выплат по болезни, никакой страховки, никакого оплачиваемого отпуска?

– Мне все равно. Я хочу работать, мистер Пономарь.

– Ладно. Сегодня в восемь. Но только потому, что я в отчаянном положении, черт побери. Понял? У тебя испытательный срок. Если опоздаешь – уволен. Если кто-то собьет тебя с ног – уволен. Если затеешь ссору или обругаешь посетителя, даже хама, – выставлю за дверь.

– Спасибо, мистер Пономарь.

– И никакого оружия. Если поймаю тебя с ножом или пушкой, выставлю к чертям собачьим. Ясно, Абра-как-там-тебя?

– Абсолютно, мистер Пономарь.

* * *

Первый вечер Злыдня в "Диве" прошел без приключений. На дверях он работал с чернокожим парнишкой по имени Брэндо, угрюмым бодибилдером с отвратительным характером. Около одиннадцати подвалила толпа ливерпульцев. У двоих юнцов лет двадцати не нашлось билетов. Обращаясь к ним вежливо и мягко, Брэндо спокойно объяснил, что им ходу нет. Злыдень стоял в сторонке, заинтересованно наблюдая, как справится парнишка. Один ливерпулец заявил, что отказ Брэндо их впустить никак не связан с отсутствием билетов, а лишь с тем, что они приехали с того берега реки Мерси.

– Думаешь, мы не смогли бы купить пару сраных билетов, если бы захотели?

– Тогда почему же не купили?

– Вечно вы, манчестерские гады, нос задираете.

Брэндо разыграл изумление.

– Вы имеете в виду, что я сказал, будто вы спите в мусорном ведре?

– Что ты сказал, мать твою?

– Я не намекал, что вы едите тараканов с пола.

Ливерпулец неосмотрительно и неумело замахнулся.

Пока его рука была вытянута, Брэндо ему врезал. С виду удар был так себе, но эффект

произвел впечатляющий. Жертва замерла, глаза у нее закатились. Ливерпулец несколько раз открыл и закрыл рот, точно рыбка-гупия, потом засеменил сужающимися кругами, пока наконец не повалился наземь.

Приятель поднял его, изрыгая угрозы:

– Вы об этом еще пожалеете, сволочи. У нас крутые кореши и большие связи.

– Ага. Крутые яйца и связи в сортире.

Когда ливерпульцы отчалили и все снова утихло, Злыдень спросил Брэндо, где он научился драться.

– Меня испортил телик.

– Меня тоже.

– Телик уничтожает нашу культуру. Всегда так было. Разные там средневековые палачи, причинявшие невыразимые мучения миллионам... Как по-твоему, они были самоучками? Нет и нет. Все свои штучки они почерпнули из телика. То же самое Гитлер. И Чингисхан. Ни один из этих гадов мухи бы не обидел, если бы не телик.

– Согласен. Так почему ты работаешь вышибалой?

– Я законченный неудачник, – пожал плечами Брэндо, развернул пластинку жвачки и, сунув ее в рот, начал задумчиво жевать. – А у тебя какое извинение?

Злыдень на него только посмотрел.

– Если честно, я только что из каталажки. Полгода за кражу со взломом. Можешь в такое поверить?

– Легко.

– Но не говори Мальку. Он бывших зэков не берет.

– Он тебе не показался... э-э-э... чуток отсталым?

– Брось. Там, где я был, такие, как Мальк, сходят за чертовых гениев. Когда-нибудь сидел?

– Однажды.

– Там есть ребята, из которых вышли бы великие мировые лидеры, если бы только дома у них было все путем.

– Не врешь?

– Вру. Но там есть и такие, кого за семь месяцев ускоренного курса можно научить открывать консервные банки.

– А ты злой, – заметил Злыдень. – Мне это по душе.

Брэндо смерил Злыдня взглядом, словно решал, нравится ли ему сегодняшний напарник.

– Абрахам. Ведь так тебя зовут, верно?

Злыдень кивнул.

– Можешь звать меня Стокер.

– Абрахам... Был такой пророк Авраам. Ты в Бога веришь?

– Да, верю. А ты?

Брэндо пожал плечами.

– Мне негде жить, я сплю в машине. У меня нет ни денег, ни женщины. Я дошел до ручки. Но еще не настолько, чтобы начинать молиться старому пню на небе.

– Ты не подумывал взяться за старое?

– Зачем притворяться?

– Как насчет того, чтобы работать на меня?

– В качестве кого? Дворецкого?

За спиной у них раздался взрыв смеха. Куки Ля Грас только что отпустил шутку про дыркострадальцев.

Злыдню так и не пришлось ответить на вопрос Брэндо. У клуба остановилось такси, из которого вывалилась пара пьяных в компании хихикающих блондинок. При ближайшем рассмотрении пьяные оказались громилами лет тридцати и с лицами, как у хорьков. У обоих были одинаковые красные хари, гадкие глазки и пугающе низкие лбы.

– Добрый вечер, джентльмены, – сказал Брэндо, знаком предлагая им проходить.

– Какой вежливый ниггер, – бросил первый хорек. Второй заржал. Одна из женщин рассмеялась, другая смутилась, но не настолько, чтобы уйти.