Люблю тебя

Инфинити Инна

— Что делать с ключом от клуба? — спрашиваю.

— Давай мне.

Вытаскиваю его из кармана и передаю Никите.

— А стекло от бутылки выброси, — Ник расстёгивает рюкзак и отдаёт мне окровавленное горлышко. Отправляю его в мусорное ведро.

— Как рука?

— Нормально.

Подхожу к Никите, чтобы лучше посмотреть рану. Отодвигаю в сторону края разорванного рукава.

— Она кровоточит, Ник! Повязка в крови.

— Да это рукав в крови, вот он и испачкал повязку.

— Надо ее поменять.

— А ты умеешь

это делать?

— Ну, у меня есть бинт.

Я и близко не медсестра, но перевязать рану бинтом смогу. Ухожу в комнату за ним и ножницами.

— Иди сюда на свет.

Никита встает со стула и становится у столешницы так, чтобы на руку лучше попадал свет от люстры.

— Сними джемпер, — командую.

Никита послушно стягивает его и бросает на стул. Я замираю с бинтом и ножницами в руках. Таращусь на грудь Никиты.

— Что это? — спрашиваю, опешив.

— Татуировка.

Я вижу, что татуировка. Но… У меня нет слов. Мне точно не мерещится? У Никиты на всю грудь набит цветок лилии. Это же лилия? Да, лилия. Уж я точно знаю, как выглядит цветок, в честь которого меня назвали.

Краска заливает меня от корней волос до самых пят. Быстро отвожу взгляд от татуировки к окровавленной повязке на руке. Зачем я попросила Никиту снять джемпер? Хотела помочь, а в итоге… Пусть бы он лучше ходил с окровавленной повязкой. И дело не только в татуировке. Тело Никиты… Господи, оно совершенно. Стало еще лучше, чем шесть лет назад.

Я разлюбила Никиту, но все же какой же он красивый. Аж дух захватывает.

Стараясь не отвлекаться на татуировку и идеальные кубики пресса, разрезаю ножницами повязку на руке. Но не отвлекаться не получается. Взгляд так и норовит переместиться к грудной клетке Свиридова. А еще он неотрывно смотрит на меня сверху вниз и тяжело дышит. Кожу на лице покалывает от его взора.

— Что означает твоя татуировка?

Зачем я это спрашиваю? Вопрос сам вырвался. Я не успела вовремя прикусить язык.

— Она означает тебя.

Сердце делает сальто, в горле пересыхает. Быстро сглатываю, а не помогает.

— Давно сделал? — любопытство так и прет из меня, ничего не могу с собой поделать.

— Шесть лет назад.

— Зачем?

— Чтобы ты была со мной на каждом матче.

— Дурак.

Колени слабеют. Я стараюсь побыстрее замотать рану чистым бинтом. Потому что это выше моих сил. Никита стоит прямо передо мной голый по пояс с татуировкой, сделанной в мою честь, и, кажется, я чувствую, как у меня наливается тяжестью низ живота.

Нет, только не это! Я не могу испытывать сексуальное возбуждение рядом со Свиридовым! Я же его больше не люблю! Давно не люблю!

Но с каждой секундой пожар внизу усиливается. То, как Никита смотрит на меня, подливает масла в огонь. А еще в памяти так некстати всплывает поцелуй в машине. Я специально сразу не оттолкнула Никиту. Хотела прислушаться к своим чувствам и ощущениям. И они мне не понравились. Мне категорически не понравилось

то, что я почувствовала во время поцелуя с Никитой. Я не могу, я не должна испытывать подобные ощущения от губ Свиридова. Потому что я его больше не люблю!

— Готово! — радостно объявляю, завязав бинт.

Делаю резкий шаг в сторону, но Никита перехватывает меня за талию и вжимает в кухонную столешницу. Это происходит за секунду. Я вдохнуть не успеваю, как его губы снова впечатывается в мои. Уже второй раз за этот вечер.

Никита обнимает меня обеими руками и целует. Жадно, страстно. Сейчас при всем желании я его не оттолкну, потому что Свиридов как скала. Но проблема еще в том, что я не хочу отталкивать Никиту. Я обмякаю в его сильных крепких руках и позволяю меня целовать. А потом и вовсе творю немыслимое — кладу ладони ему на спину и начинаю отвечать на поцелуй.

Мы целуемся безумно. Оба теряем голову. Во мне проснулись все желания, которые спали очень много лет. Мне хочется большего. Руки Никиты проскальзывают мне под кофту, и я не возражаю. Наоборот, зажмуриваюсь, как довольная мартовская кошка. Ловким движением он расстёгивает лифчик и накрывает ладонями груди.

Меня пронизывает дрожью наслаждения. Воздуха катастрофически не хватает. Я прерываю сумасшедший поцелуй и жадно хватаю ртом кислород, пока Никита продолжает ласкать меня под кофтой. Он переходит поцелуями на мое лицо, шею. Ни на секунду не останавливается. Всю меня осыпает поцелуями.

Я тоже не могу отказать себе в удовольствии не потрогать его идеальное спортивное тело. Вожу руками по спине, потом по кубикам пресса и перехожу на грудную клетку с татуировкой в мою честь.

Дурак. Идиот. Безумец. Зачем он ее сделал? Совсем с ума сошёл.

Никита подхватывает меня под ягодицами, чтобы унести из кухни. Обвиваю ногами его торс. Мы сливаемся в новом безумном поцелуе. Внизу живота уже больно ноет. Я и забыла эти ощущения. Не думала, что они когда-нибудь ко мне вернутся. Вряд ли дело конкретно в Свиридове, успокаиваю сама себя. Я с любым другим парнем могу испытать подобное желание, если окажусь в такой же ситуации — когда он с идеальным телом стоит передо мной голый по пояс. Никита, Вася, Петя, Коля… какая разница? Я же не фригидная, в конце концов. Всего лишь бесплодная.

Никита валит меня на кровать. Отрывается на секунду от моих губ и шепчет:

— Люблю тебя.

Не могу ответить тем же. Поэтому говорю то, что действительно к нему чувствую:

— Хочу тебя.

Глава 22. Фейерверки

Лиля

Никита снова впивается в мои губы, весом своего тела вжимает меня в кровать. Обнимаю его спину, наслаждаясь тем, какой он сильный. Свиридов целует меня долго и глубоко, я начинаю ерзать от нетерпения. Мне мало этого страстного поцелуя, я хочу больше и поскорее.