Люблю только тебя
Шрифт:
– Согласен: не имею. Успокойся. – Он потрепал ее по плечу. – Просто я люблю тебя, детка. Иди спать и не думай ни о чем дурном.
Поднявшись к себе, Лиззи обессиленно повалилась на кровать и громко всхлипнула.
– Я все слышал, – прошептал ей в самое ухо Джимми. – Я был в лоджии. Ты такая умница, Элиза…
Ночью они плавали в бассейне. Это была идея Лиззи, и Джимми с восторгом ее поддержал.
Они отключили во дворе освещение: так делала Сью, любительница ночных купаний. Лиз знала: Виктор
– Ты не девчонка, а настоящий корсар, – сказал Джимми. – И в то же время такая нежная и настоящая леди. Господи, что я несу – я совсем одурел от счастья.
– Будто в последний раз, – задумчиво произнесла Лиззи.
Он больно стиснул ее талию.
– Не смей так говорить, слышишь? Я побью тебя, если ты скажешь так еще раз. Повторяй за мной: рассеет ветер в океане прах глупых слов моих…
– Рассеет ветер в океане… – послушно повторяла Лиззи.
– Они пойдут на дно, как камни…
– …как камни.
– Они лежать там будут неподвижно в холодной синей глубине. А мы любить друг друга будем. Мы поклянемся, что никто другой отныне не посмеет прикоснуться… Нет, последнюю фразу не повторяй. Не надо, – вдруг сказал он.
– Скажу. – Лиззи повторила ее два раза. – Почему ты не хотел, чтобы я ее повторила?
– Я верю в силу слова.
– Я тоже.
– Но ты все равно должна считать себя свободной. Он грустно усмехнулся.
– Ты тоже. – Она едва сдержала слезы обиды. – Глупый! – вдруг воскликнула она. – Ты сейчас подумал о том, что тебя могут…
Лиззи зажала рот обеими ладонями, чтобы удержать это страшное слово.
– И жизнь, и смерть – это все Космос, вечный океан. Я знаю это точно. Я ничего не боюсь. И ты не должна бояться, любимая.
Пластиковая бомба оказалась в корзине с чистым бельем из прачечной. Мадам Дидье вышвырнула ее в раскрытое окно. Бомба не взорвалась. Прибывшая через десять минут полиция обнаружила, что вместо взрывчатки в нее насыпали обычный песок. Бернард не позволил полицейским обыскивать дом и допрашивать прислугу.
– Это частное владение, – сказал он толстощекому капитану в насквозь промокшей от пота белой рубашке. – Мы привыкли доверять своей прислуге.
– Сеньор, каждого человека можно купить. В этот раз вас хотели всего лишь напугать. Не думаю, чтобы это была шутка. Уверен, вы тоже так считаете.
– Черт возьми, вы правы. Но у меня на этот счет свое мнение. Вы можете сделать так, чтобы ваши люди почаще наведывались в этот квартал?
– Машина с радиотелефоном будет патрулировать день и ночь.
И капитан сообщил Бернарду, как связаться с патрулем.
Он сказал на прощание:
– Мы разыскиваем одного местного парня. Он пырнул ножом своего бывшего сообщника
– …Это ложь! Послушай, Элиза, это ложь! – воскликнул Джимми, слышавший разговор Бернарда с полицейским. – Они сами пырнули этого безмозглого Саида в его толстую ляжку, чтобы натравить на меня полицию. Уверен, Айра дала полицейским мою фотографию.
– Как она могла! Ведь она тебя любит!
– Ты прекрасна в своей наивности, моя милая Элиза. Женщина любит мужчину до тех пор, пока не осознает, что он для нее безвозвратно утерян. С этой секунды она начинает его ненавидеть. Я не могу осуждать Айру за это.
– Выходит, они знают, где ты, – прошептала Лиззи.
– Да. И я очень боюсь за тебя. Послушай, я…
– Нет! – почти выкрикнула она. – Ты этого не сделаешь! Я убью тебя и эту Айру! – У Лиззи так блеснули глаза, что Джимми понял: она не шутит. – Знаешь, я поговорю с Берни – он что-нибудь придумает.
– Дорогая моя девочка, твой Берни – это почти то же самое, что моя Айра. Он любит тебя отнюдь не родственной любовью. Хотя сам себе боится в этом признаться. Я слышал, как он с тобой разговаривал.
– Наверное, ты прав, – задумчиво произнесла Лиззи. – Скорей бы вернулась Сью.
В тот вечер они не творили любовь – они лежали крепко обнявшись, думая каждый о своем. Лиззи мучительно пыталась найти выход…
Она не знала, что Джимми его уже нашел.
Она задремала, обессиленная безысходностью. Он осторожно выскользнул из ее объятий, постоял с минуту возле кровати, любуясь спящей девушкой. И решительно шагнул к лоджии.
Он без особого труда спустился вниз – в полуметре от лоджии росла финиковая пальма. Джимми был в одних плавках и босой. Его мускулистое загорелое тело матово поблескивало в свете фонаря над входной дверью.
Он отполз в тень олеандровых деревьев. Он знал, как обращаться с проводкой сигнализации – на это ушло не больше трех минут. Перемахнув через забор, Джимми очутился на темной пустынной набережной. Океан с ревом дохнул ему в лицо, и он с ним мысленно попрощался.
Он шел по набережной, шатаясь, словно пьяный. Он заставлял себя идти вперед, хотя все его существо осталось навечно в мягких, теплых объятиях этой удивительной полуженщины-полуребенка – Элизы.
Ему хотелось навечно отдаться океану, но он боялся, что пока волны вынесут на берег его труп, бывшие друзья сделают что-нибудь страшное с Элизой. Он знал: Бернард не в состоянии защитить ее от них.
Ему хотелось крикнуть: «Я здесь! Возьмите меня!» – но он наверняка разбудит Элизу… Сами заметят, думал он. Еще лучше, если это случится подальше от ее дома. Пускай спит…
Он вдруг покрылся холодным потом, представив вдруг, что почувствует Элиза, когда поймет, что он сдался Айре. Но пусть лучше она возненавидит его, чем увидит его труп на тротуаре с дыркой в голове, рассудил он.