#люблютебя
Шрифт:
– Джонатан, – папа переключил внимание на брата, – какую сложную проблему ты сегодня решил?
Тот задумался. Братец был еще слишком юн и поэтому серьезно относился к маминой и папиной искренности… в отличие от меня. Телефон снова завибрировал. Мама с папой сидели, оба повернувшись к Джонатану, и я исподтишка сунула руку под стол, щелкнула по кнопке, оживляя экран.
1529 уведомлений
А ниже всплыли самые свежие флиты.
@РикиТики_ТАВИ упомянул вас в флите: @рейч_атакует ходит в нашу школу? а откуда она вообще? никогда ее не
Я облегченно выдохнула. Это еще куда ни шло. Но были и другие.
@ГабиВаЬу упомянул вас в флите: Фу, @рейч_атакует как можно быть такой жалкой? Она всегда была со странностями, но это уже просто отстой.
Это Габи Руис из кружка по керамике. А я-то думала, что мои странности меня как раз и спасут. М-да. Габи не очень высоко стояла на социальной лестнице, но теперь ясно: метит выше.
@БеттанИИИупомянул вас в флите: Нашел новую звезду школы @рейч_атакует. Видок-то у тебя так себе #хочуфрисЭТИМ
@сырифриупомянул вас в флите: @БеттанИИИ@ рейч_атакует смахивает на серийного убийцу. Теперь @ ТвойПареньКайл_Б должен спать с открытыми глазами, а то вдруг что… хаха
Кайла, конечно, упоминали далеко не все, но и того, что было, хватит для полного позорища. Теперь вся школа знала о моей дурацкой давней влюбленности и с упоением раскапывала подробности. Я ничтожество. Даже в зеркало на себя не хотелось смотреть. Зато Джесси теперь оторвется, как пить дать. Просто не сможет удержаться. Наверное, если б могла, я бы сейчас взорвалась от унижения, как одна из тех звезд, о которых мисс Фельдман рассказывала нам в прошлом году на астрономии. Такая маленькая и совершенно неважная в пространстве космоса, что сжимается и коллапсирует сама в себя, пока от нее ничего не останется.
– Рейчел. Наша семья здесь, в реальном мире, и хочет с тобой пообщаться. – Папа протянул руку.
– Нет, пожалуйста… – Я дышала слишком часто, будто задыхалась. – Можно мне выйти из-за стола? Тут просто… одна штука, с которой надо…
– Рейчел, что происходит? – Мама говорила очень мягко. Ее ладонь легла на мою. – На тебя не похоже.
Вот знала же, что надо было оставить телефон наверху. А теперь придется придумывать, как бы половчее соврать. Когда я была маленькой, то честно всем делилась с мамой и папой, как Джонатан сейчас: рассказывала об идеях для пьес, о влюбленностях, даже о том, когда у меня появились волосы на лобке (знаю-знаю, это просто унизительно). Собственно, родители да Моника – вот и все мои лучшие друзья. Поэтому когда Лорелея Паттон в пятом классе начала называть меня «Уби» (сокращенно от «унибровь», «одна бровь» – тогда я еще не знала, как с этим управляться), я рассказала маме. Рассказала, как Лорелея оставила у меня на парте крем для депиляции Weet с нарисованными на нем моими «кошмарными бровями». Рассказала, что на вечеринку к Лорелее пригласили всех, кроме меня. А мама повернулась и позвонила матери Лорелеи и нашей учительнице и даже, блин, директору школы и заявила, что «с этими отвратительными издевательствами» надо что-то делать.
«Если дать отпор, то от тебя отстанут и найдут себе новую жертву, – объяснила она с раздражающе покровительственной улыбкой. – Еще и уважать будут, что постояла за себя».
Ага, как же. С тех пор весь класс знал, кто причина наших тупых театральных постановок в спортзале, где взрослые актеры играли «скромных детей» в «автобусе», который представлял собой ряд составленных друг за
«Да, мам, конечно, это на меня не похоже». На меня, которая всю ночь дома у Лорелеи притворялась спящей, чтобы никто не заподозрил, что я слышу каждое слово. На меня, которая следующим утром врала, рассказывая, как все было здорово. Мы вели чертовски неудобные разговоры о том, что они с папой не станут наказывать меня за «исследование моей сексуальности», или «эксперименты с веществами» вроде противозачаточных, или звонка домой вусмерть пьяной, чтобы меня забрали. Это типа были нейтральные темы. Но стоило рассказать чуть больше, просто больше, и она с потрохами сдала меня всей долбаной школе. Это, значит, не нейтральная тема, так? С тех пор я перестала делиться с родителями всем подряд.
Я потупилась, разглядывая мешанину коричневых и кремово-красных мазков, в которую превратилась моя лазанья. Придется рассказать ровно столько, чтобы поверили, как мне плохо, но не стали бы вмешиваться.
– Да глупости это, – начала я. – Дело в… флите. Я флитнула фотку, и кое-кто из школы ее увидел, и я немного запаниковала.
Уши у меня стали горячими. А у кого горят уши? Не знак ли это, случайно, что человек врет?
– Что за фотография? – медленно проговорила мама, наклоняясь, чтобы посмотреть на меня повнимательнее.
Глаза ее мрачно горели, а губы были плотно сжаты. О боже.
– Да не такая фотография, мам. НЕТ. Ничего подобного.
Она облегченно кивнула, явно радуясь, что никто не видел меня голой, пусть и в цифровом виде.
– Это просто случайный мальчик, даже не моего уровня, честно. Мо рефлитнула ту фотку, и теперь все в школе ее видели… – Тут я вступила на зыбкую почву: мама очень редко заглядывала в соцсети, она предпочитала не делать этого, если только я не давала повода. – Просто очень стыдно получилось.
– Так ты беспокоишься, потому что другие узнали, что ты считаешь этого мальчика симпатичным?
Я скривилась. Пусть выданная мной версия была здорово подправленной, все равно прозвучало это очень глупо.
– Ну… да, так, наверное.
– Влечение – естественное чувство, тут нечего стыдиться. – Папа многозначительно посмотрел на меня.
Мама поглядела на него, подняв брови, и сжала мою руку.
– Твой папа хочет сказать, что все утихнет даже раньше, чем ты об этом узнаешь. К завтрашнему утру все об этом забудут. Может, уже забыли.
Я попыталась вымучить из себя улыбку, но щеки будто замерли в позиции «выключено». Ну хоть не разрыдалась от расстройства. Будь у меня месячные (когда я, кажется, превращаюсь в кожаный шарик, едва не лопающийся от эмоциональных перепадов и сдерживаемых слез), все закончилось бы, даже не начавшись.
– Поверь мне, милая. Для окружающих это даже не пятнышко на горизонте – так, чепуха.
Я молча кивнула. Все равно остальное я рассказать маме не могла. К тому же мне очень хотелось ей поверить.
– Простите, что смотрела в телефон во время еды. Но все-таки можно мне выйти из-за стола? Я не голодна.
– Мы с мамой хотим, чтобы наши дети проводили жизнь в реальном мире, а не в Сети, – покачал головой папа. Мама бросила на него взгляд в духе «Боже, Дэн, хватит уже!». – Но один раз, думаю, можно.
Я практически подбежала к раковине и вывалила в утилизатор все, что осталось от лазаньи и салата. Наверное, если я хочу нормально жить дальше, проще всего отключить аккаунт вообще. Если Кайл всего этого безобразия пока не видел (что вполне возможно, ведь он наверняка еще на работе), то, может, и не понял, что это я. Ведь фотки не адресовались исключительно ему, особенно последняя. Он мог и не обратить внимания.