Любовь Бешеного
Шрифт:
Стоп? Лариса почему-то винила себя! Ну, конечно, кто-то доложил ее отцу о том бурно проведенном вечере в отеле. Кажется, она еще упоминала о шантаже: неужели их сфотографировали? То-то ему все время казалось, что за ними наблюдают! Нет, нужно «завязывать» с алкоголем! Можно себе представить лицо Комиссара, когда ему подсунули эти фото! Савелий вспомнил, что они вытворяли и густо покраснел.
Кажется, теперь все встало на свои места… Осталась только одна загадка: тот мужик, который показал на него полицейским. Вряд ли он обознался и в управлении Майкла был другой чело век.
Неожиданно его мысли перескочили совсем на другое: в памяти почему-то всплыло название банка — «Сервис бэнк ЛТД». Почему? Савелий уже давно пришел к выводу, что с ним никогда ничего так просто не бывает. Значит, это название ему знакомо, но откуда? Вновь и вновь Савелий перебирал в памяти все, что хоть как-то могло подтолкнуть к ответу. Но тщетно.
Он потер виски, а потом машинально поднес руку к груди и почувствовал сильный жар. Почти одновременно он увидел у себя на груди светящийся знак удлиненного ромба и — уже мысленным взором — деревянную вывеску: «Сервис бэнк ЛТД». Он вспомнил сразу. Когда сержант Морис вез его в тюрьму Райкерс-Айленд, Савелий, глазея по сторонам, неожиданно взглянул на; неказистое здание банка и, помнится, подумал, что никогда не стал бы клиентом такого — вывеска была слишком бедненькой. Он точно помнил, что это было в Манхэттене, за несколько минут до въезда на мост Квинсборо. Он так живо все себе представил, что, кажется, мог добраться до этого банка с закрытыми глазами.
— Господи, Майкл, вытащи меня скорее из треклятой этой тюрьмы!
И вдруг у него защемило сердце. Что, если в его аресте как-то замешан сам Майкл? Почему в его мозгу так упорно всплывает воспоминание об этом лысоватом сотруднике, указавшем на него полицейским? Нет, не может этого быть! Если не ему, то кому же тогда верить?
И снова Савелий подумал о Розочке. Сколько горя было в ее глазах, когда она увидела его за перегородкой! Ведь для нее тюрьма связана со смертью и матери, и отца. Милая девочка, если бы она знала, как он переживает за нее! Как же вовремя она появилась! Словно сам Бог помог ей разыскать его! Каким счастьем для него было ее появление в тюрьме!
«Успокойся, милая, все будет хорошо! Постарайся связаться с Майклом побыстрее! А потом мы с тобой встретимся и… Я буду держать тебя за руку, и мы станем говорить, говорить… А может, говорить не будем, будем просто сидеть у воды, болтать ногами и молчать… Иногда слова лишние, и они только все портят!»
Савелий не потому торопился покинуть тюрьму, что думал — о себе, нет, он чувствовал, что любое промедление может стоить кому-то жизни. Эх, если бы он оказался на свободе раньше хотя бы на несколько часов!.. Но ему оставалось быть здесь еще около двух суток…
Дни шли за днями, а Савелий не давал о себе знать. Сначала Майкл подумал, что Савелий не желает рисковать и старается укрепиться в своем новом качестве. Однако с каждым днем эта уверенность таяла, и вскоре превратилась в сплошное беспокойство. Промучившись в волнении еще сутки, Майкл стал осторожно наводить справки. Но результатов не было. Тогда он переговорил с Мэйсоном
Где же тогда Савелий? Почему он так долго не звонит? Что с ним случилось? Задействовав свою спецслужбу, Майкл приказал прочесать все больницы, полицейские протоколы, даже морги и во что бы то ни стало отыскать следы Савелия. Но Сергей Мануйлов нигде не значился. Словно в воду канул! Был человек, и нет человека. Не на шутку занервничал и Богомолов: неужели случилось самое страшное? Он ни на секунду не сомневался, что Савелий один из тех, кто в любой ситуации нашел бы возможность сообщить о себе. Но только если он жив…
Как же был рад Комиссар Уайт, когда на его имя пришел документ ФБР с грифом «секретно», в котором содержалась убедительная просьба сообщить в любое отделение ФБР любые сведения о человеке по фамилии Мануйлов. Этот идиот сам себя подставил, назвавшись другой фамилией! И с совершенно спокойной совестью Комиссар ответил, что человек с подобной фамилией ни ему, ни его сотрудникам не встречался.
Интересно, почему ФБР его разыскивает? Не знает ли чего капитан Минквуд? Нет, если бы знал, то наверняка бы уже сообщил.
Комиссар стал нервным, раздражительным и разряжался на своих подчиненных. Впрочем все складывалось благополучно. С трудом отбившись от расспросов своего приятеля Мэра (Почему такая спешка? Ведь отдыхать лучше летом! А почему именно в эту пятницу?), Комиссар подписал заявление об отпуске с двадцать четвертого января. И чем меньше времени оставалось до назначенного срока, тем больше доставалось его окружению. Глядя начальнику в спину, копы сочувственно качали головами: перетрудился человек, хорошо, что решил отдохнуть!
Нечто подобное происходило и с Майклом. Адмирал старался держать все в себе и ни на ком не срывать свое зло, но это плохо ему удавалось. Его даже не обрадовало то, что сдвинулось с мертвой точки дело, которое столь тщательно готовилось спецслужбами двух стран. Красавчик-Стив наконец радостно сообщил ближайшие сроки проведения операции. Но ведь речь, похоже, идет о жизни Савелия! Мысли адмирала были прерваны зуммером селектора.
— Да! — раздраженно отозвался Джеймс.
— С вами хочет поговорить какая-то девушка, — отозвался помощник.
— Какая еще девушка?
— Называть себя отказывается, говорит, что по очень важному делу! Голос больно молодой!
— Господи, свяжи ее с лейтенантом Скардини или еще с кем-нибудь! — Адмирал повысил голос.
— Извините, адмирал, я пытался, но она не хочет говорить ни с кем другим! Кстати, совсем забыл, что лейтенант, мой сменщик, говорил о какой-то женщине, которая названивала вам вчера и даже уговаривала дать ваш домашний телефон. Может быть, это она? — Помощник впервые проявлял такую настойчивость.