Любовь без слов (сборник)
Шрифт:
Но тут позвонил Олег Павлович:
– Где тебя носит? Пулей в редакцию!
Что-то в интонациях начальника подсказало Антону, что лучше не игнорировать этот приказ.
Часом раньше у Олега Павловича состоялся крайне неприятный разговор с главным редактором. Главный метал молнии, хотя был человеком старой закваски и не склонным к бурным эмоциям.
– Читал, что твой недоносок наваял? – кипятился главный редактор.
– Читал, – кивнул Олег Павлович. – Графоман он и есть графоман. Сейчас их в журналистике пруд пруди.
– Меня чужие заводи не колышут! – бил
– С чего ты так раздухарился? Сочинил мальчишка бредовый роман, чем бы дитя ни тешилось.
– Да ты знаешь? Да ты не знаешь! – вскочил главный и подбежал к Олегу Павловичу. – У него главный герой – Куститский! Это большая шишка в Москве. А партнер Куститского – Скворцов.
– Наш Скворцов? – ахнул Олег Павлович.
– Наш! – потыкал пальцами в пол главный. – Строительная фирма «Золотой ключ».
– Погоди! Белугин под настоящими именами… про живых людей написал?
– А я тебе о чем говорю? Живее не бывает. Мне уже звонил Скворцов. Намекнул, что если не разделаемся с Белугиным, то рекламы «Золотого ключа» нам не видать. Олег, ты представляешь, что это значит? Они дают полосную рекламу раз в неделю! Скворцов шепнет паре-тройке своих корешей, и те тоже покажут нам фигу. Мы окажемся в большой финансовой заднице. Мы уже полутрупы. Куститский нас вообще в асфальт закатает вместе с дебилом, который возомнил себя писателем. Честно говоря, осуждать этих мужиков язык не поворачивается. Если бы кто-то вздумал из моей жизни сделать посмешище, я бы ему мозги с кишечником местами поменял.
– Бесполезно. У них именно такая анатомия. Что же делать?
– Первым делом уволить Белугина, – вернулся за свой стол главный. – Причем уволить задним числом. Когда он разместил свой роман в Интернете?
– Недели две назад.
– Значит, уволить за три недели. А потом пойду кланяться рекламодателям и посыпать голову пеплом. За что такое на старости лет? У меня два инфаркта, у тебя язва…
– Старые лошади-трудяги. Хомуты снять – быстро копыта откинем.
Они понимающе переглянулись. Любимая работа была и смысл, и жизнь, и судьба.
Когда Антон пришел в редакцию, Олег Павлович спросил его:
– Это правда, что ты в своем романе вывел реальных здравствующих людей?
– А что такого? – с вызовом ответил Антон.
– Ничего. Тебя главный ждет.
«Если у человека нет совести, – думал Олег Павлович, – то ее не вырастить. Хотя в прежние времена почему-то получалось».
Главный редактор к приходу Белугина остыл, да и не хотел спускать на прохиндея всех собак. Чего доброго еще опишет потом в очередном опусе. Редактор поставил условие: или Антон подает заявление по собственному желанию задним числом, или его увольняют с шумом и треском, с волчьим билетом. Уж он, главный редактор, поспособствует тому, чтобы Белугина не взяли даже объявления сочинять. Антон выбрал первый вариант.
Он не очень расстраивался. Он думал о том, что в новом разделе «Гонения» появится еще одна информация об увольнении с работы. Избиение, увольнение – это скандал, а скандал – отличная реклама.
Улыбаясь,
– Борцу за правду указали на дверь.
– Ты не борец, – покачал головой тот. – Ты фуфло.
Прежде Палыч не позволял себе подобных выражений по отношению к нему. Теперь, конечно, можно пинать. А еще интеллигента из себя корчил. Антон не успел достойно ответить на грубость бывшего начальника, – в комнату вошла Алина Вербицкая.
– Слышали? Банк «Багровые зори» лопнул. Хозяин сбежал, у него, оказывается, даже лицензии не было. Сорвал, как с куста, обобрал народ и смылся. Антон, что с тобой?
Антону стало очень-очень плохо. «Багровые зори» – тот самый банк, в который он отнес все свои деньги, положил под «эксклюзивный процент». Антон побледнел, синяк и ссадины стали заметнее.
– Отзывы читателей не сходят с твоего лица? – рассмеялась Алина.
В Москве Антону подсветили правый глаз, а теперь разукрасили левый.
– Да пошла ты! – огрызнулся Антон.
Но пошел он сам, побежал со всех ног к банку. Там уже толпились обворованные вкладчики. Вход в здание загораживали полицейские. Один из них в мегафон предлагал успокоиться и расходиться. Оптимисты предлагали строем идти к губернатору. Пессимисты вспоминали «МММ» – если уж москвичам не удалось кровное получить, то им тем более ничего не светит. Антон обежал здание, пытаясь проникнуть в него через черный ход. Тот был наглухо заперт. Антон безостановочно и тупо звонил на личный телефон хозяина банка. Абонент был недоступен. Как радовался Антон персональному вниманию, когда получил этот номер от банкира. Олух!
Антон несколько часов проторчал у банка, то отходя в сторону, то внедряясь в толпу, чтобы услышать последние слухи. Антону, как и другим обманутым вкладчикам, казалось, что, находясь вместе, они представляют собой какую-то силу, что эфемерная надежда может превратиться в реальную. На миру не только смерть красна, но и горе легче. Как некстати уволился Антон! Сейчас порасспросил бы людей и забацал отличный репортаж. Из бывших коллег никто не приехал. Лентяи! Антону было невдомек, что журналисты собирают материал в кабинетах чиновников, ответственных за это безобразие. Однако когда приехало телевидение, Антон шмыгнул за угол, не стал светиться. Молодому талантливому писателю роль обманутого вкладчика славы не прибавит. Обманутый человек – это всегда лох, независимо от ситуации. Кроме того, может возникнуть естественный вопрос: откуда у Белугина десять с лишним тысяч долларов, положенных в банк?
Люди разошлись, только когда прозвучали угрозы наказания и задержания за несанкционированный митинг.
Денег было не просто жалко, а жалко до слез. Они наворачивались на глаза – колючие, детские. Хотелось реветь, скулить, что-то выпрашивать, кого-то умолять.
Но это был не последний из ударов, ожидавших Антона сегодня.
Около его подъезда стояла машина, а рядом курил… жуткий тип со стеклянными глазами, водитель Полины Геннадьевны. У Антона ноги приросли к земле.
– Пошли, – сказал водитель, бросил сигарету и раздавил ее ботинком.