Любовь бродяги
Шрифт:
Теперь, глядя на закатанные выше локтя рукава ее явно мужской куртки, он удивился тому, что она носит одежду едва ли не на десять размеров больше, чем ей необходимо. А вот ее узкие, тоже определенно мужские брюки сразу же привлекали внимание. Они так соблазнительно обтягивали ее тугие крепкие бедра, что Рэмзи не мог оторвать от них взгляд. Как ни пытался он отвести глаза в сторону, они вновь и вновь возвращались обратно.
Он тяжело вздохнул и попросил у Господа сил противостоять искушению. Ибо ежели всякая жена сего столетия носит оные прельстительные одежды,
Рзмзи поднял глаза и увидел, что Пенни, гордо выпрямившись и сложив руки на груди, насмешливо смотрит на него.
— Осмотр закончен? — с ядовитой иронией спросила она, и он слегка покраснел от смущения.
— Да, сударыня, на сегодня хватит. Не соблаговолишь ли, милая, подать мне мою одежду?
Пенни вызывающе подбоченилась. Его нахальство переходило всякие границы.
— Если ты хочешь сбежать из клиники, то изволь взять ее сам.
— Хорошо.
Рэмзи встал с кровати и голый направился к шкафу. Здесь он обернулся в надежде увидеть ее смущенной и отвернувшейся к окну. Каково же было его удивление и замешательство, когда он понял, что она, все так же гордо подбоченившись, насмешливо разглядывает его. Ничуть не смущенная, она, казалось, с удовольствием созерцала его крепкую атлетическую фигуру. «Бесстыдная девица», — со злостью подумал О'Киф и посмотрел ей прямо в глаза.
— Осмотр закончен, миледи?
— Ничего нового для себя я не увидела. Так что скорее одевайся, и будем разбираться в твоих делах.
— Я польщен твоими комплиментами.
О'Киф стыдливо прикрылся дверцей шкафа. «Уж не публичная ли девка? — подумал он. — Впрочем, нет. Она всего лишь поступила точно так же, как перед этим поступил я. Интересно, а что бы сделала Тесс на ее месте?» Этот вопрос, казалось, всерьез занимал его. Он улыбнулся своему неуместному любопытству и поспешно натянул правый сапог.
— Однако вы весьма своенравны, миледи.
— Ты хочешь меня похвалить? Это очень мило с твоей стороны.
Она усмехнулась, подумав, что его остроумие несколько старомодно. А в общем он, несомненно, очень интересный мужчина. Не говоря уж о красоте его стройного мускулистого тела, в которой она только что могла убедиться своими глазами: широкие, крепкие плечи, упругие, налитые мышцы, бронзовые от загара сильные бедра.
За дверцей шкафа, скрывавшей от нее Рэмзи, послышался какой-то странный резкий звук. Пенни вздрогнула от неожиданности и поспешила на помощь О'Кифу.
— Что случилось?
Он стоял, неловко прислонившись к стене, и, казалось, едва держался на ногах. Глаза его были закрыты, дыхание хриплое и тяжелое.
— Обопрись на меня. — Она подставила ему плечо и обхватила правой рукой талию, охнув от внезапного напряжения, когда он всей тяжестью привалился к ней. — А ты, однако, тяжеловат. Ну вот, а уверял меня, что совершенно здоров!
Он с усилием выпрямился, освободившись от ее рук, и, слегка покачиваясь, посмотрел ей прямо в глаза.
— Не суди меня строго, милая. Позволь хоть немного набраться сил.
Пенни не очень хорошо понимала, что он ей объясняет. Его близость
И вдруг он улыбнулся так светло и мужественно, что ее душа дрогнула и запела в ответ, как тронутые смычком струны маленькой скрипки. Да, похоже, Макс был прав: ее хваленая независимость — всего лишь не самая удачная маска. И ее одиночество в любой, момент может стать ей в тягость.
— Как звать тебя, милая?
Его голос звучал тихо, бархатно. И она не задумываясь откликнулась на его ласковый призыв:
— Пенни, Пенелопа Гамильтон.
Давно ей не приходилось представляться незнакомым мужчинам. С тех пор как ее второй фильм стал событием года, ей иногда казалось, что она знакома любому проходимцу и бродяге в Америке. «Боже, как это странно! — подумала она. — Я будто снова стала юной, никому не известной девушкой!» Пенни не могла отделаться от ощущения, что встреча с этим необычным, несколько старомодным Рэмзи О'Кифом была заранее предопределена судьбой и что ему суждено разрушить ее застарелое одиночество.
Глава 7
Искушение мучило Рэмзи. Он чувствовал, что его с неодолимой силой тянет поцеловать эти алые, крепко сжатые губы. Чтобы она задохнулась от страсти, чтобы, оторвавшись от его губ, торопливо глотала свежий бодрящий воздух, как едва не утонувшая ныряльщица, спеша вновь погрузиться в горячие волны чувства.
Как, казалось бы, просто и как вместе с тем тяжело сделать это! Вот она, рядом с ним. Лицо ее совсем близко, так близко, что видны озорные зеленые огоньки в глубине ее глаз. Теплым ласковым облаком касается груди ее дыхание. Ее горячее упругое тело доверчиво прижимается к нему — стройное, гибкое, зовущее к неведомым соблазнам.
И все же она далека. Так далека, что кажется, никогда не докричаться до нее из гулкой пустоты, разделяющей их. Столетия стоят между ними. И Рэмзи чувствует невольную робость перед их таинственной тишиной. Сырым холодком вечности веет от нее. И лишь, сама Пенни может помочь ему пройти по тонкому, хрупкому мосту времени, чтобы дотянуться до нее, чтобы обрести уверенность в этом новом, незнакомом ему веке.
Он тряхнул головой, отгоняя тревожные мысли, и, посмотрев на Пенелопу, кивнул в сторону незанавешенного окна палаты:
— Похоже, нам пора исчезать, госпожа Гамильтон.
Она обернулась, проследив за его взглядом. Два человека в зеленой униформе вышли из лифта.
— Легавые, — поморщилась она.
— Кто?
Обернувшись к нему, она словно только теперь поняла, как близко они находятся друг к другу, и, покачав головой, слегка отступила в сторону.
— Полиция.
Он нахмурился и стал быстро натягивать на себя старую, немного помятую рубашку, чувствуя, что ему сразу же стало холодно, как только она отошла от него. Пенни расстегнула свою сумку и протянула Рэмзи забытую им куртку.