Любовь Демона

Тоцка Тала

Смотрю и не перестаю охуевать. Все так правдоподобно выглядит. Одно заламывание рук чего стоит!

Растираю переносицу большим и указательными пальцами. Внезапно становится нечем дышать. Я бы с удовольствием просто свалил и передал свое решение через адвокатов, но все же я должен сам все довести до конца.

— Хватит, мама, ты уже переигрываешь.

— Как ты можешь? — лицо искажено страданием, в глазах мука.

Хотя возможно я действительно передергиваю. Мать понимает, что я принял решение, и это ее пугает. Правильно,

кстати, пугает.

— Ты же смогла.

— Я? О чем ты, Демьян? Что эта тварь обо мне наговорила? — она моргает непонимающе, и меня вдруг накрывает.

— Прекрати этот спектакль. Я все знаю. Что ты подбила Артура напоить Ангелину наркотиками и изнасиловать, а мне представить все так, будто она сама с ним захотела.

— Так она сама, а ты...

— Я знаю, что Маргарита снимала видео на телефон и потом шантажировала всех, кто на него попал. Просто не все там оказались мразями.

— Да не было никакого изнасилования, что ты выдумал? — мать забывает, что она плакала, и с жаром начинает доказывать. — На твоей Ангелине пробы негде ставить, она сама перед ним ноги раздвинула. Еще неизвестно, чей это ребенок. Я бы на твоем месте сначала сделала тест.

— Артур зассал, — говорю, с трудом сдерживая бешенство, — он не тронул Ангелину. И наркотик почти не подействовал, ее стошнило. Прямо на Артура, если тебе интересно. Она была беременная Миланкой, а ты даже не спросила, как выглядит твоя внучка.

— Как не тронул? — мать застывает, ее лицо превращается в маску. — Это он тебе сказал? Вот же дерьмо!

Смотрю на расширенные зрачки, искривленные губы — это не моя мама. Это другая женщина, совершенно мне не знакомая.

— И что на нее смотреть? Это та девчонка с рекламы! — выкрикивает презрительно чужая мне женщина. И внезапно ярость отступает.

— Девочка, — поправляю спокойно.

— Ты... — она переходит на свистящий шепот, похожий на шипение, — я же для тебя старалась! Хотела, чтобы у тебя было все. Влияние, богатство. Я пожертвовала ради тебя своим личным счастьем!

— Это Вишневский твое счастье? Который столько лет тебя грабил и в конце чуть меня не убил?

— Какая разница, все лучше, чем эта хабалка! Влюбился в нее, а там ни рожи, ни кожи. Подумать только, дочь нашей горничной! И сейчас ты все равно выбираешь ее? Как ты можешь, Демьян?

— Да, мама, я выбираю ее. Их двоих. Свою любимую женщину и ребенка. Содержание, которое я тебе выделил из отцовских денег, я аннулирую. Мои адвокаты сообщат тебе новые условия. Как и твое новое место жительства. Все это время здесь будет дежурить охрана, чтобы ты даже не думала приближаться к моей семье.

— Ты не имеешь права так поступать со мной, — мать сначала бледнеет, затем покрывается пятнами. — Ты же мой сын! Забыл, как я ночевала возле твоей кровати, когда от тебя все отвернулись? Да что я говорю, тебе не понять!

Снова грудь прошивает острой болью.

— Ошибаешься, я понимаю. Я сам теперь отец.

—

Какой с тебя отец? Ты посмотри на себя! — кривит она губы, и я прикрываю глаза.

— Согласен, пока никакой. Но я буду стараться стать хорошим отцом для Миланки. Таким как был мой. Я больше не предам их доверие, своей настоящей жены и дочки.

— А я? Как же я, Демьян? Я ведь твоя мама!

Иду к двери, разворачиваюсь на пороге.

— Мне очень жаль. Но у меня больше нет матери.

И плотно закрываю за собой дверь.

Глава 27

Ангелина

Я не думала, что он вернется.

Уже достаточно поздно. Я успела искупать Миланку и как раз собираюсь укладывать ее спать, как вдруг открывается дверь, и на пороге показывается Каренин.

На него больно смотреть. Лицо потемневшее, губы плотно сжаты. Зубы стиснуты так, что на скулах ходят желваки.

— Пустишь? — спрашивает Демьян, оставаясь стоять на месте.

Его признания в любви все еще звенят у меня в ушах, внутренности невольно обдает жаром. Приходится сделать над собой усилие, чтобы справиться с эмоциями.

Как я могу не впустить его в палату, которую он же и оплатил? И в то же время не сомневаюсь, что скажи я нет, он не войдет.

— Папа... — всхлипывает за моей спиной Миланка, и я, опомнившись, киваю.

Бедная моя девочка, она решила, что мы поругались, и ее папа снова пропадет на несколько лет. Если не навсегда.

Я все еще в шоке от того, как, оказывается, ей нужен отец. Даже немного обидно.

Я с ней с рождения, всегда рядом, стараюсь окружить ее заботой, отдаю всю свою любовь. На это моя девочка отвечает искренней привязанностью и нежностью.

И тут приходит Демьян и купается во всем этом наравне со мной. Быть может, даже чуть-чуть больше. Только из-за самого факта своего существования.

Разве это справедливо?

Но глядя на заплаканную дочку, все эти мысли разом исчезают. Становится неловко за собственную мелочность.

Любят не за что-то. Я сама влюбилась в Демьяна с первой встречи и точно не в его тонкую душевную организацию. Мне ли не понять свою девочку?

Если он так ей нужен, какая разница, кого из нас она любит больше?

— Малышка, чего ты плачешь? — Демьян теряется, берет дочку на руки, и она замирает, обняв его за шею.

— Я думала, ты не плидес, — шепчет она ему на ухо доверительно. Шепчет громко, чтобы и я слышала.

Демьян сильнее ее прижимает и прячет лицо в детских кудряшках.

— Я больше никуда не уйду, Миланка. Клянусь.

Дочка так и засыпает у него на руках. Каренин мерит шагами палату от стены к стене, и я понимаю, что он так успокаивается.

— Клади ее сюда, — шепчу, показывая на кровать. Демьян осторожно укладывает малышку и когда выпрямляется, я удерживаю его за руку. — Ложись с ней. Я пойду в соседнюю палату, там все еще свободно.