Любовь Демона
Шрифт:
— Демьян, не говори так… — ее голос дрожит. — Я не чудовище. Я не хотела, чтобы все зашло так далеко. Дай мне шанс…
— Нет, мама, поздно. Свой шанс ты упустила.
В трубке раздается сдавленный всхлип.
— Я знаю, что сделала много плохого, но... Я люблю тебя, сынок. Я хочу быть рядом…
Это «сынок» больно царапает. Отвожу руку с телефоном от уха, делаю вдох.
Я бы все отдал, если бы это было правдой. Но я знаю свою мать.
Подношу телефон обратно к уху.
— Ты хочешь быть рядом только когда
Сбрасываю вызов, откладываю телефон в сторону и медленно выдыхаю. Очередная попытка матери вернуть контроль и еще один вбитый гвоздь в крышку гроба наших с ней отношений.
***
Сегодня у Ангелины девичник. Миланка поехала к Лидии с Григорием, Ангелина встречается в подружками. Пусть у них будет все по-настоящему.
Мне положен мальчишник, только он мне нахуй не нужен.
Когда-то у меня был друг. Потом все пошло по пизде, друг оказался предателем.
Приятелей и знакомых хватает, но сегодня я хочу видеть только Топольского. Ему тоже пришлось слишком дорого заплатить за свои косяки, поэтому он меня поймет как никто другой.
А пока у меня есть еще одно дело. Последнее.
***
Выхожу из машины, бросаю короткий взгляд на здание тюрьмы. Адвокат уже ждет, мы вместе проходим через охрану.
Глухие металлические двери закрываются за спиной с характерным щелчком.
В комнате для свиданий с заключенными тяжелая энергетика. И свет тусклый. Сажусь за стол, сложив руки в замок, жду.
Дверь открывается, охранник вводит Артура. Он изменился — осунулся, взгляд потухший, плечи сутулые. Мы смотрим друг на друга несколько долгих секунд.
— Каренин? — говорит он пораженно. — Зачем ты пришел?
Садится напротив, не отводя взгляда. В нем больше нет ни дерзости, ни понтов.
— С тебя сняты все обвинения, — говорю бывшему другу, глядя прямо в глаза. — Ты можешь выйти на свободу прямо сейчас. Все документы готовы.
Он моргает, медленно осознавая смысл сказанного.
— Что? — переспрашивает. — Это какая-то игра? Или пиздеж?
— Нет, — мотаю головой, — мы оба знаем, кто был настоящим организатором. Я считаю несправедливым, чтобы за все отдувался только ты.
Артур молчит. Наклоняет голову, сцепляет пальцы, долго не поднимает глаз.
— И что? Ты думаешь, мне от этого легче стало? — наконец выговаривает с трудом. — Мое имя запятнано, моя карьера уничтожена. Я все потерял, Демьян. А ты теперь такой приходишь, благодетель, и меня на волю выпускаешь?
— Да, — киваю, — выпускаю. Наказание ты уже понес. Я же не злорадствовать пришел, Артур. Просто сообщить тебе факт. Ты свободен.
Он усмехается, но без злобы, без прежнего высокомерия.
— Интересно, зачем. Чтобы мне стало еще хуже? Или чтобы меня унизить?
— Нет, — качаю головой. — Чтобы поставить точку. И, возможно, чтобы ты сам когда-нибудь
Я встаю, он не двигается. Просто смотрит на меня, будто хочет что-то сказать, но молчит.
— Удачи, Артур, — говорю напоследок и направляюсь к выходу.
Охранник меня выпускает, я выхожу, чувствуя легкость и в теле, и в душе. Дверь за спиной с лязгом захлопывается, и я отмечаю про себя, что это последняя дверь. Больше не осталось.
Все. Теперь можно и на мальчишник с Никитосом.
Спустя два дня
Я не собираюсь нарушать традиции — в номер для молодоженов вношу свою жену на руках. Ангелина обнимает меня за шею, ее глаза сияют, несмотря на усталость и многочасовой перелет.
— Демьян, как здесь красиво! — восклицает Ангел, оглядываясь. — Ты только посмотри! Я столько живых цветов видела только в цветочном магазине!
— Красивее тебя здесь ничего нет, — отвечаю я и ставлю ее на пол.
Но прежде, чем она успевает сделать хоть шаг, притягиваю к себе и целую.
Глубоко, требовательно, сметая остатки усталости. Она мгновенно отвечает, ее пальцы сжимают мой затылок. Мои губы горячие и нетерпеливые, ее — мягкие и податливые.
У нас с Ангелиной есть целая неделя, чтобы побыть вдвоем.
Миланка осталась с Лидией, я с ней хоть и с трудом, но договорился. Дочка, конечно, сначала обиделась, но я пообещал, что они потом прилетят с бабушкой, Гришей и братишкой.
Я хотел оплатить будущим родственникам отдых, но Григорий отказался.
Он хорошо зарабатывает, а поездку в отель протащил перед работодателями как возможность помимо отдыха перенять опыт у известной мировой сети. Ему еще и путевку оплатили в качестве премии.
Я знаю, что очень скоро начну скучать по «папиной ядости», но сейчас у нас с Ангелом впереди наша первая брачная ночь.
И мне похуй на усталость — я ее уже не чувствую.
Зато я чувствую, как дрожит под моими руками моя любимая.
До спальни мы даже здесь не успеваем дойти.
Стягиваю с плеч Ангелины платье — не свадебное, но тоже красивое — провожу ладонями по обнаженной коже, наслаждаясь этой дрожью. Ангел запрокидывает голову, давая мне полный доступ к своей шее. Скольжу языком, спускаясь к ключицам.
— Так ты даже не дашь мне осмотреть номер? — ее голос сипит от сдерживаемого возбуждения.
— Потом, — хрипло шепчу, задирая подол, и накрываю руками намокший треугольник белья.
Я хочу ее здесь. Сейчас. И она хочет.
Ангелина разворачивается, тянет меня за пояс джинсов. Я глухо стону ей в рот, позволяя расстегнуть ремень.
— Ты — моя, — шепчу, прежде чем мы сплетаемся языками.
Ангел кивает, нетерпеливо стягивает с меня рубашку, от джинсов я избавляюсь сам.
Накрываю ее своим телом, разрываю тонкое кружево. Оно рвется легко, или это я слишком возбужденный?