Любовь двухлетней выдержки
Шрифт:
– Девочка моя, я хочу убедиться, что ты совершенно готова. Помни же свое обещание.
Он встал и сбросил пижамные брюки. Лампа в спальне давала достаточно света, чтобы Элли могла его видеть. Никогда она не представляла, что тело мужчины может быть таким прекрасным, так превосходно сложенным, таким мужественным. Ей хотелось протянуть руку и прикоснуться к нему, провести ладонью по его покрытой волосами груди, по мускулам...
Она моргнула, когда Марк подошел к ночному столику. Она теряла рассудок
Но вот он склонился и просунул ладонь между ее бедер. У нее закружилась голова, ведь он заставлял ее прочувствовать любое малейшее движение. Ее стон стал почти переходить во всхлипывание. Никогда в жизни она не испытывала такого возбуждения.
– Я вижу, ты уже готова встретить меня.
Элли подумала о том, что была готова встретить его... уже два года назад. Но больше она ничего не успела подумать. Марк прилег, приподнялся на локтях и устроился между ее раздвинутых бедер. Она закрыла глаза, но Марк прошептал:
– Открой. Я хочу все время смотреть на тебя, Элли. Видеть твой ответ на мою любовь.
Элли открыла глаза и обвила руками шею Марка. На его лбу выступил пот.
– Ничего не бойся. Продолжай, девочка.
И она продолжила.
Она сделала глубокий вдох, когда он вошел в нее, и на этот раз его уже не удерживали никакие барьеры. Он проникал в нее все глубже, дюйм за дюймом, прорывался, наполнял ее собой. Она почувствовала боль, постаралась, чтобы гримаса ее не выдала, но знала, что это ей не удалось. А когда в уголке ее глаза появилась невольная слеза, Марк остановился.
Элли поняла, о чем он подумал. Глядя ему в глаза, она прошептала:
– Не останавливайся. Вспомни про обещание.
Марк глубоко вздохнул и продолжил медленное движение внутрь.
– Ты в порядке?
А потом что-то случилось. Что-то взорвалось в ней. Ей захотелось закричать, но она сдержалась, так как крик разбудил бы ребенка. Поэтому она только стонала и металась, и из ее горла вырвалось:
– Марк!
– Все в порядке, девочка, расслабься. Я все время с тобой.
Она знала, что это так.
Он содрогнулся – раз, другой, третий, затем выговорил ее имя, и его голос больше походил на стон.
А когда его губы опустились к ее губам, радость от того, что происходит между ними, вызвала слезы на ее глазах. Она знала, что будет любить Марка Хартмана всегда, что бы ни случилось.
Ночью Марк проснулся и посмотрел на женщину, уютно устроившуюся около него. После любви он на руках отнес Элли в ванную. Когда он касался губкой ее тела, Марка переполняло торжество, вызванное тем, что теперь эта женщина – его.
Затем он вытер ее и надел на нее ночную рубашку. Когда Элли сделала шаг к двери, он взял ее за запястье и крепко поцеловал, чтобы
А теперь он мог признать, что спалось ему лучше, чем когда-либо раньше.
Ему никогда не забыть выражения лица Элли, когда она испытала свой первый оргазм.
Да, они нарушили правило о строго деловых отношениях, но это уже не волновало Марка. Он нетерпеливо дожидался ее пробуждения, чтобы вновь нарушить это правило.
Ему не хотелось думать, к чему все это может привести... и к чему привести не может. Как теперь они будут снова проводить долгие часы в офисе, когда он будет стремиться ежеминутно прикасаться к ней, как будет мечтать уложить ее на рабочий стол и получить дневную порцию наслаждения? Как, черт возьми, он справится со своим мужским голодом? Одно дело – эротические фантазии, но теперь он уже отведал того нектара, которого ему всегда хотелось отведать...
И Патрисия не была исключением.
Патрисии никогда особенно не нравилось заниматься сексом, и она отдавалась только потому, что считала это своей обязанностью. А Элли – совершенно иное дело. Она оказалась самой страстной женщиной из всех, кого знал Марк, и он был уверен, что она получила полное наслаждение от занятий любовью. Он с радостью вовлечет ее в страсть.
А если она решит, что после всего, что она испытала в эту ночь, ей стоит встречаться и с другими мужчинами? Марк сжал зубы при мысли о том, что Элли может оказаться в объятиях других мужчин, в постели с ними, будет выкрикивать другие имена.
Марк перевел дыхание. Он сделает так, что, пока Элли живет под его крышей и работает в Школе Хартмана, он останется единственным мужчиной, который ей нужен.
Элли медленно открыла глаза и огляделась. Марк лежал рядом с ней, приподнявшись на локте, и смотрел на нее. Значит, он смотрел, как она спит... Или ждал, когда она проснется.
– Доброе утро, Элли.
Она взглянула на часы, стоящие на ночном столике. Было только пять часов утра.
– Доброе утро, – ответила она, стараясь говорить не слишком сонным голосом.
– Я ждал, когда ты проснешься.
– Правда?
Ее пульс немедленно участился, когда Марк закинул на нее одну ногу.
– Да. Я опять хочу твоей любви.
Элли сглотнула.
– Правда?
Марк коротко рассмеялся.
– Ну конечно, правда.
Он начал целовать ее, и она позабыла обо всем на свете, кроме чувств, которые он в ней вызывал.
А из остального она запомнила только то, как он стянул с нее ночную рубашку, освободился от пижамных брюк и стал погружать ее все глубже в пучину счастья и стонов. У нее возникло ощущение, что Марк Хартман еще не закончил своего дела.