Любовь Химеры 2
Шрифт:
Ты сидишь вполоборота,
Вся в лучах ночного света.
Так само случилось вдpyг,
Что слова соpвались с губ,
Закpyжило голову хмельнyю.
Ах, какая женщина, какая женщина,
Мне б такyю…
Ах, какая женщина, какая женщина,
Мне б такую.
Пел красивым поставленным голосом Люцифер. Не сводя с меня своих глаз.
— Уходим отсюда! — я решительно встала.
— Отчего же, это наш вечер, и нам никто его не сорвет. Сиди и слушай, вон, как жених твой старается…
Олег пересел ближе и жадно поцеловал меня в губы. Я не
Ты yйдешь с дpyгим, я знаю,
Он тебя давно ласкает,
И тебя домой не провожу я.
Жжет в груди сильней огня:
Не моя ты, не моя,
Так зачем же я ревную?
Сколько ж нужно мне вина,
Чтоб из памяти прогнать
И забыть мечту свою шальную?
Ах, какая женщина, какая женщина,
Мне б такую…
Ах, какая женщина, какая женщина,
Мне б такую.
— Наслаждайся, пока можешь, полковник, — обратился он к Олегу, когда песня закончилась. — 30 лет по нашим меркам — миг. Я подожду, тем слаще будет вечность, что мы с ней проведем вместе.
— Посмотрим, — усмехнулся Олег, — эти 30 лет еще прожить нужно.
— Так я бессмертный, не знаешь разве? — засмеялся Люцифер. — Даже если ты меня убьешь, я войду в новое взрослое тело с полным сознанием. И на тебя буду жутко зол и, конечно, убью. От этого наша любимая малышка расстроится, и будет плакать. А мы ведь оба этого не хотим, правда? Из-за тебя она и так довольно плакала. Смотри, не обижай больше мою суженую, а то накажу.
Люцифер говорил сладким тоном, явно издеваясь над Олегом.
— Пойдем отсюда. Я схватила Олега за руку, но время вдруг замерло. Замер даже Олег.
— Мы не договорили, ты так стремительно убежала.
Люцифер хищно улыбался.
— Чего только испугалась, я хотел потанцевать, всего-то покружиться с тобой в вальсе, как ты кружилась сейчас с мужем. Только я куда грациознее. Потанцуем? — Люцифер с улыбкой протянул мне руку. — Всего один танец — и я его засчитаю, ну же…
— И папе жизнь сохранишь? — робко спросила я.
— Считай это моим подарком к помолвке, — кивнул Люцифер.
Я протянула ему руку, и он тут же прижал меня к себе слишком уж близко. И мы закружились по комнате, он не смотрел мне в глаза. Свои он закрыл и мурлыкал какую-то мелодию с улыбкой на устах, наслаждался, гад, близостью со мной.
— Да, наслаждаюсь! И имею право. Я слишком долго тебя ждал, — спокойно сказал он, — расслабься, ты слишком напряжена. Я же ничего не делаю. Не угрожаю тебе никак. Положи голову мне на плечо.
Я положила, оно было теплым, я вздохнула и прикрыла глаза, стараясь успокоиться. И вдруг увидела себя под большим дубом в саду: я сижу и читаю книгу, Люций сидит рядом. Тоже читает и вдруг кладет мне руку на бедро и начинает гладить.
— Прекрати! — я бью его по руке и отстраняюсь.
Но он хватает меня за талию и привлекает к себе, жадно целуя губами мою шею, мне противно, я сопротивляюсь. Рука Люция ложится на мою грудь и жадно мнет ее.
— Прекрати! Прекрати! — я отчаянно изворачиваюсь.
— Успокойся, Майюшка! Успокойся, моя родная! —
— Ты брат мне! Так нельзя, я не хочу! — кривлюсь я.
— Не хочешь, значит, будешь вынуждена!
Люций опрокидывает меня на спину, придавливает собой и пытается задрать мое длинное до пят платье. Я отчаянно выкручиваюсь, хватаю книгу и бью углом обложки в глаз поганцу. Тот вскрикивает от боли и хватается за глаз.
— Тварь! — воет он и бьет меня второй рукой по лицу.
Я открываю глаза, возвращаясь в реальность, я прижата к стене, он прижимается ко мне всем телом близко и, кажется, ни фига заклятье Бабы Яги не работает. Я ощущаю его горячую плоть в себе, вернее, почти в себе. Он пытается, но не может проникнуть, я закрыта. Он пытается раздвинуть мои инстинктивно сжатые ноги. Мое платье неприлично задрано, его руки на моих обнаженных бедрах. Я пытаюсь пошевелиться, но не могу: на мне словно незримая бетонная плита, придавила так, что даже дышать тяжело. И сконцентрироваться для смены ипостаси невозможно.
— Ты же обещал мне! Обещал! — кричу я ему в лицо.
— Сегодня чудесный день для зачатия. Раньше сядешь, раньше выйдешь. Раздвинь ноги! Не заставляй меня делать тебе больно! — шипит он, и я чувствую между своих ног его пальцы, грубо раздвигающие мою плоть.
— Не трогай меня! Или никакого договора не будет, слышишь! Я убью себя — и не будет!
— Убивай, — усмехнулся Люцифер, — я подожду, пока твоей малышке исполнится 16, и исполню обязательства перед нагами с ней.
Люцифер поворачивает меня к себе спиной, впечатывая меня в стену. Как же противно, как же мерзко быть беспомощной. Почему я не могу трансформироваться? Почему гены молчат??? Меня охватила паника, я чувствую, как его закаменевший пенис пытается проникнуть в меня, мощными резкими движениями рвет нежную кожу и таки проникает внутрь. Меня тошнит от отражения. Там все горит. Но он не успел сделать и двух движений, как сзади раздался окрик:
— Немедленно отпусти ребенка. Ублюдок!
Люций вздрагивает и отстраняется от меня, я чувствую, что бетонная стена, давившая на меня, ослабла, и бросаюсь на мерзавца. Валю на пол, наскакиваю, хватаю за волосы и долблю и долблю головой об пол, не замечая во гневе его сопротивлений. Долблю и долблю, не замечая, что тело уже давно обмякло, а на полу большая лужа крови.
— Прекрати! — кричит мне кто-то, но мне плевать.
Эта тварь за все ответит — и за меня, и за Майю, и за всех, кого когда-то обижал! Падла! Тварь! Мразь!
— Успокойся! Хватит! Слышишь!
Чьи-то сильные руки хватают меня и стаскивают с трупа, другие сильные обнимают и прижимают к себе.
— Тише, моя девочка, тише, все хорошо. Он больше никогда не дотронется до тебя, клянусь! Только не он. Только не до тебя, — шепчет Тарх.
Он гладит меня по волосам, успокаивает, а мне так хочется плакать, но он впивается в мои дрожащие губы поцелуем. Его руки шарят по моему телу, он берет меня на руки, несет на диван, я прижимаюсь к нему крепко-крепко, стараюсь успокоиться.