Любовь Химеры
Шрифт:
А что. Подруг у меня никогда не было и нет. По статусу не положено при моей службе. Да я и понятия не имела даже, как это — дружить. А бабская натура таки требовала свое. То бишь хоть иногда излить-таки душу. Вот я и нашла выход. Откровенничать изредка доброй женщине, хозяйке салона, ей было пятьдесят с лишним, но, естественно, она на них не выглядела — сорок максимум. Очень добрая, веселая, с жизненным опытом. Подскажет, посоветует, развеселит. А главное, обычный человек. Стереть память ей — раз плюнуть.
— И,
— Ну да, — улыбнулась я.
— Кто он — колись! — Дана аккуратно выводила вензеля на моих ногтях.
— Хороший человек. Любит меня, и я его.
— Давно знакомы?
— С самого моего рождения. Это лучший друг моего отца.
— О как! И что же скажет папа?
— Вначале ничего хорошего точно, — вздохнула я, — но думаю, он поймет.
— Но не сразу, когда внуки подрастут, ласкаться станут, только тогда.
— Думаете?
— Знаю.
— Олег с первого дня говорит мне о том, что хочет детей.
— У него своих нет?
— Нет, не сложилось.
— А лет ему сколько?
— Сорок шесть. Три года как вдовец.
— Ну вот, бери тепленьким. Молодая, красивая, горячая. В детородном возрасте.
— Сегодня в Геленджик летим, у меня там домик прямо на берегу.
— А пойдем-ка, я тебе шоколадное обертывание сделаю, — прищурилась с улыбкой сухощавая блондиночка, — аромат обалденный! Кожа нежнейшая будет.
После всех процедур чувствовала я себя реально заново рожденной, настроение было преотличным до тех пор, пока не вошла на борт самолета, что-то в общей царившей атмосфере меня напрягло. Хоть и было все, как всегда, кто-то улыбался и смеялся, кто читал, кто копался в сумке. Кто-то успокаивал плачущего малыша, хотевшего порисовать немедленно. Вообще детей на рейсе было много. Но общая атмосфера, какая-то напряженная, словно черная дымка, в салоне повисла. Я взглянула внутренним зрением на ауры пассажиров, и моя челюсть упала на пол. Аур у них почти не было, то есть были, но бледные и разорванные, в дырах и брешах, у всех, даже у детей. А так бывает лишь тогда, когда человек должен скоро умереть. А если она у всех здесь такая, то вывод только один. Рейс обречен на гибель. Погибнут все. Двести двадцать душ одномоментно, судя по их аурам.
Я замедлила шаг, рассматривая ауры подробнее, быть, может, найду хоть кого-то, кому суждено выжить. И тут увидела его. Того самого мужчину с серыми глазами из моих снов. Вот его аура была яркая, мощная. Цельная, подобную я видела лишь у Пелегина, а эта еще ярче, аж глаза слепит. Вот ему погибнуть сегодня точно не грозит. Я аж остановилась напротив него. Мужчина спокойно сидел на своем месте, читал книгу и даже улыбался. Должно быть, там был забавный момент.
— Идем, — подогнал меня Олег.
Мужчина поднял на меня свои серые глаза, и меня как будто ледяной водой окатили, точно, как во сне. Я быстро зашагала
Когда нас поприветствовал капитан корабля, я узнала его имя, Аркелов Виктор Георгиевич, я попыталась настроиться на его волну, используя голос. В конце концов, на четверть я марсианка, а ясновидение им свойственно. Точнее, они довольно легко умеют подключаться к единому информационному полю и находить там нужную им информацию через проводник энергии, будь то голос, личная вещь или фото интересующего объекта.
Ну, Господи, если ты и вправду есть, помоги, спаси и, помилуй.
— Что с тобой, моя хорошая? — Олег серьезно забеспокоился, видя мое встревоженное лицо. — Ты что боишься летать?
— Не трогай меня, пожалуйста, какое-то время. Мне нужно кое-что сделать ментально, пожалуйста. Это очень важно.
— Хорошо, если важно — делай, — кивнул Олег.
И я постаралась сосредоточиться и войти в транс для подключения к этому самому полю. Но никак не получалось. Что-то все время сбивало с медитации, не давало полностью войти в транс, подсознание все время вздрагивало, как автомобиль на выбоинах. Вот мне б увидеть капитана, в глаза посмотреть, за руку взять. А так опыта еще маловато.
Ладно, пойдем другим путем. Отделила одно из ментальных тел и посмотрела на мир внутренним зрением, может, придет кто-то из родственников и расскажет, в чем дело.
Родственников было довольно много. Почти возле каждого стоял кто-то из усопших, готовясь встретить отошедшую душу в новом мире, чтобы той не так страшно и дискомфортно от перехода было.
— Почему случится катастрофа? — громко спросила я. Вредные духи молчали, ожидая увидеть своих близких рядом с собой уже совсем скоро. Они уже знали, что смерть — это не конец, и не так страшно, как кажется.
— Почему, ответьте, — упрямое молчание, — ну пожалейте ж вы хоть деток! Разве ж не хотите, чтоб род ваш продолжался? Разве забыли вы уже, как страшно умирать вам было?
— У капитана случится сердечный приступ через двадцать минут, второй пилот с испугу сделает резкий крен, самолет закрутит в воздушном потоке, а выровнять у него не хватит мастерства, — сказал молодой симпатичный мужчина, стоявший возле молодой женщины с совсем еще маленьким, годовалым, наверное, сладко спящим на маминых руках ребенком.