Любовь холоднее смерти
Шрифт:
– Ты сама виновата, – таким же страшным шепотом ответила ей мать. – Нужно было как-то его подготовить. Думала бы немного головой! Он только что приехал, не успел прийти в себя, а ты сразу его огорошила!
– Но он же первый спросил!
– Нужно было что-то придумать, отговориться, – бросила мать и, подкравшись к двери кабинета, ласковым грудным голосом пропела: – Кеша, можно к тебе на минуточку?
Дочь ненавидела этот ее особенный голос, заискивающий и настолько фальшивый, что страдало даже ее немузыкальное ухо. Но отец, как ни странно, почти
– Он поест у себя, кажется, отходит. Говорю, не надо было так сразу на него все вываливать! Голодный же! Нарежь хлеба.
– Зачем еще хлеб, если есть пельмени.
– Тебе бы только противоречить! Ладно, сама сделаю. От тебя помощи не дождешься.
И она снова унеслась. Света поела на кухне, наскоро слепив себе бутерброд. Она съела его без аппетита, а напоказ и назло матери, забравшей у нее из-под носа салат, хотя та, вернувшись с миской, умоляла ее не питаться всухомятку и не портить себе желудок. В кабинет ее вызвали через полтора часа, когда отец успел напиться чаю.
– Ну здравствуй еще раз, – вздохнул он из глубины мягкого кресла.
Дочь молча подошла и уселась перед ним на ковре. Тут она часто сиживала, когда была маленькой, – тихо-тихо, почти не двигаясь, будто ее тут и не было. В этих сидениях была особая прелесть, потому что в такие вечерние часы отец принадлежал только ей. Мать копошилась по хозяйству где-то в глубине квартиры, братишка терзал пианино или смотрел телевизор… Если только не бегал дотемна во дворе. А Света сидела у ног отца с какой-нибудь книжкой или игрушкой и была совершенно счастлива. Сейчас она редко садилась на ковер в кабинете – в основном, когда была виновата перед отцом или он считал ее таковой. Это их как-то сближало.
– Не успел я приехать, как ты сразу меня обрадовала, – продолжал он, все так же укоризненно. – Что случилось-то? Расскажи.
– Да я сама не знаю толком. Он взял машину вчера утром и вернул ее во двор покореженной. Пришлось везти в автосервис.
– И сколько они содрали?
Услышав цифру, отец нахмурился:
– Ну что ж, деньги у тебя есть. Заплатишь сама. А если не хватит – братец подкинет.
– Мы все так и сделали, – заискивающе сообщила Света. Но сердце у нее упало – она поняла, что отец настроен решительно и никакой компенсации она не получит.
– Тебе это будет уроком, – продолжал отец, покачивая ногой в домашнем шлепанце. Его усталое серое лицо постепенно смягчалось, да и голос становился все более спокойным, домашним. В нем появились назидательные нотки. – Что твое – твое. Ты за это отвечаешь. А если доверяешь свои вещи другим, то потом не жалуйся, что их испортили.
– Да, – покорно признала Света, пытаясь подсчитать про себя, в который раз слышит эту поразительную по глубине мысль. –
Она сделала правильный ход, будучи заранее в нем уверенной, – отец сразу встревожился и даже заподозрил, что от него скрыли самое худшее и Сергей сейчас находится в больнице… Но тут снова раздалось тявканье звонка, и тот явился собственной персоной. Света услышала его голос за дверью и вскочила:
– Пап, ты его не ругай. Он сейчас в таком состоянии… Несчастная любовь, понимаешь?
Отец только успел приподнять брови. Через минуту Сергей уже благодарил его за подарки. Он сиял, перебирая стопку дисков, и едва удосужился поцеловать отца в щеку.
– Ну здорово, ну классно, – восхищался он. – Все, что я просил… Ну почти все. Ты не достал мне первый альбом «Сопор Аэтернус»? Не было?
– Ты еще недоволен? – Отец был так обескуражен последним сообщением дочери, что даже не сумел рассердиться как следует. – Признавайся – сел за руль пьяным?
Сергей поднял глаза к потолку. Слегка задумавшись, пожал плечами:
– Ну не совсем, папа. Я был скорее с похмелья. Но с тяжелого, это точно.
– Тебе всего двадцать три года, и ты так спокойно об этом рассуждаешь! – взорвался наконец тот. – Говоришь, как законченный алкоголик!
– Вот-вот, – вмешалась девушка. Она по опыту знала, что в таких ситуациях лучше всего принимать сторону родителей. – Разбил мою машину и даже не извинился как следует!
– Сама тоже хороша, – бросил через плечо отец, и она тут же притихла. – Всегда готова пропустить рюмочку! Я вас окончательно избаловал, но когда же мне с вами возиться! Аня! Аня, иди сюда!
В кабинет заглянула испуганная мать.
– Я на кухне, варю ему пельмени. – Она переводила взгляд с одного своего детища на другое. – Не ругай его слишком, Кеша… Машину починят!
– Ты тоже виновата! – набросился на нее муж. – Видишь ведь, что я целые дни занят, дома почти не бываю! Абсолютно забросила их воспитание! И причем уже давно!
Жена сделала слабую попытку оправдаться, заявив, что дети ее совершенно не слушаются. Что она может с ними поделать? Бить их? Так ведь они настолько выросли и так обнаглели, что могут дать сдачи…
– Они мне постоянно дерзят, я для них не авторитет, – плаксиво закончила она. – Сделали из меня кухарку, прислугу… Светка совсем мне не помогает по дому, а Сережа устраивает в доме кавардак…
– Сама виновата! – отрезал муж. – Оно всегда ездили на тебе, как хотели, а ты не возражала! Вот и результат!
– Но если я не могу с ними справиться! – воскликнула женщина и неожиданно разрыдалась. Она горько плакала, беспощадно растирая свои красивые зеленые глаза, жаловалась на то, что хозяйство ее окончательно придавило, лишило индивидуальности, что она всю себя посвятила дому и детям, а взамен получает только черную неблагодарность.
Брат с сестрой переглянулись и сделали совместную попытку выйти, но отец их остановил: