Любовь и честь
Шрифт:
– Дядя Георгиос сказал, что свадьба должна состояться через две недели, до начала Великого поста, – сообщила ему Йоланда. – Столько надо сделать… Мне нужны новые платья, белье, так что понадобиться шить и шить; а швея, наверное, не управится вовремя. И я не успею до свадьбы убрать надлежащим образом наш новый дом. Может быть, ты хочешь провести первые дни после свадьбы в чьем-нибудь другом поместье?
– Успокойся, дорогая моя, не волнуйся. – Он поймал в свои ее трепещущие руки и прижал к губам, а потом поцеловал ее губы, быстро, под бдительным взором Лезии и любопытными взглядами слуг, которые последнее время постоянно крутились поблизости. Где обитали все эти женщины, и особенно ее старая няня, когда он оставался
Пирс успокоился, зная, что большинство именитых людей вступали в брак, даже не увидев перед свадьбой друг друга в лицо, а брачные договоры составляли их родители. И как же часто происходило, что новобрачные оказывались чуждыми друг другу. Усвоив все эти дикие обычаи, Пирс подумал, что ему-то жаловаться нечего: он свою личную жизнь устроил сам.
– Йоланда, не тревожься о доме. Я обо всем позабочусь.
Что он и сделал, переговорив с Георгием, который, несмотря на многочисленные обязанности при Рожере, казалось, всегда находил время для устранения всех трудностей, возникавших в жизни Йоланды или бесчисленных родственников, проживающих в Палермо. Георгий дал Пирсу своих слуг, чтобы вымыть и вычистить новый дом, а затем объявил, что дарит своей племяннице и ее нареченному брачную постель. Она будет доставлена в их дом за несколько дней до свадьбы.
Успокоившись, что уборка дома обеспечена, Пирс отправился на рынок, где купил круглый стол, выложенный мрамором и разноцветным деревом, а также два глубоких кресла и к ним же голубые шелковые пуховые подушки. Еще он приобрел арабский ковер с пестрым узором всех оттенков красного и синего на кремовом фоне. Отослав покупки в свой новый дом, он направился к ювелиру и выбрал несколько изящных подарков для Йоланды, присовокупив к ним ожерелье из крупных жемчужин и редкие драгоценности из прошлогодней военной добычи. Какими далекими казались эти битвы! Он задвинул воспоминания о былых сражениях в глубь сознания, так что мог радоваться награде за них, не думая об испытанной боли. Хорошо было быть бароном Аскольским, человеком значительным, иметь свой дом и вдоволь золотых монет в карманах, так чтобы приобретать все, что душе угодно. Он преподнес Йоланде жемчуга как свой свадебный дар, сохранив остальные драгоценности для будущего.
Свадьбу Йоланды и Пирса отпраздновали в доме Георгия в присутствии большого стечения гостей. Рожер все еще находился в Италии, но его отсутствие возмещалось его приближенными, помощниками по управлению королевством, первым из которых был эмир эмиров, Георгий Антиохийский. Главным свидетелем Пирса был Элан в ярко-красной тунике и облегающих штанах-чулках. Сам Пирс был одет в голубой шелк с тяжелой золотой цепью на шее и золотыми перстнями на пальцах. За последний год он пристрастился к роскоши сицилийской моды и без сожалений оставил грубые шерстяные одежды своей родины.
Йоланда появилась в большой зале для приемов, где должна была состояться церемония, опираясь на руку Георгия. Прическа ее была более сложной, чем обычно, и перевита узкими серебряными ленточками. Подаренное Пирсом жемчужное ожерелье дважды обвивало ее стройную шею. Две великолепные овальные жемчужины, подарок Георгия, покачивались в ушах. На ней было платье из кремовой с серебром парчи, с широким вырезом и длинными рукавами. Его пышная юбка шуршала, колыхаясь при ходьбе.
Пирс ожидал, что она будет светиться от счастья, однако лицо Йоланды было бледно, а глаза пугливы, как у лани. Пирс хотел заговорить с ней, сказать, чтоб не волновалась, заверить, что всегда будет заботиться о ней и лелеять, но торжественная церемония не давала
Брачный договор был длинным. Рожер забрал назад итальянские земли, пожалованные однажды ее покойному отцу, но взамен дал ей владения на Сицилии, чтобы увеличить приданое. До сих пор ими управлял Георгий, но теперь эта обязанность переходила к Пирсу. Подробности договора были сложны, и обязательное оглашение его гостям, которые должны были стать свидетелями, затянулось. Секретарь Георгия монотонно бубнил и бубнил, а Пирс, сидя на своем кресле с высокой спинкой, уголком глаза наблюдал за Йоландой. Он видел, как она вцепилась в подлокотники с такой силой, что ее пальцы побелели. Думая лишь о том, как успокоить ее непроизвольное волнение, Пирс дотянулся через разделяющее их кресла расстояние и накрыл ее руку своей. Она тихо вскрикнула от неожиданности, но так явственно, что секретарь поднял глаза от пергамента. Голос Йоланды заставил стоявшего рядом с секретарем Георгия, подняв брови, посмотреть на племянницу, а отца Эмброуза ободряюще улыбнуться молодой чете.
Йоланда всего этого не заметила. Широко открыв глаза, она смотрела на руку Пирса, наблюдая, как разнимает он ее застывшие пальцы, чтобы согреть и взять их в свои. Она крепко схватилась за него, и он нежно сжал ее ладонь. После этой незаметной ласки она немного успокоилась, и рука ее была твердой, когда она подписывала свое имя на брачном договоре. Не дрогнула Йоланда, когда Пирс, взяв ее под руку, помог опуститься на колено под благословение отца Эмброуза, и во время молитвы о счастье и плодовитости их брака. Когда они поднялись с колен, Пирс слегка обнял ее за плечи и бережно поцеловал в побледневшие губы. Этим церемония завершилась: они стали мужем и женой, и гости начали пробираться вперед, чтобы поздравить молодых.
Начался пир. Вина лились рекой, было много добрых поздравлений, смеха, веселья, музыки, снова поздравлений и пожеланий всех благ земных; проскользнуло лишь несколько непристойных шуток, но на них никто не обратил внимания. Йоланду все время отвлекали от Пирса многочисленные гости, желавшие с ней побеседовать. Воспользовавшись этим, Пирс разыскал Элана и предупредил его:
– Я хочу уйти незаметно отсюда, без принятых обычно шумных проводов, до нашего нового дома и спальни. Я вижу, что Йоланда близка к обмороку от страха, и мне хотелось бы избавить ее от скабрезных напутствий. Я приказал доставить носилки, так что если нам удастся тайком вывести ее наружу, она будет только благодарна.
– Иди к входу и найди носильщиков, – распорядился Элан. – А я позабочусь об Йоланде.
Вскоре Элан появился за углом дома, ведя за собой Йоланду.
– Пирс заявил дяде Георгиосу, что похищает меня, – сказала Йоланда и, поглядев на Элана, заметила: – Мне казалось, что, кроме меня и дяди Георгиоса, никому не известно об этой тайной двери.
– Вы будете поражены, если услышите, сколько я знаю о том, что делается в доме Георгиоса, – улыбнулся Элан и, не обращая внимания на вдруг вспыхнувшую Йоланду, промолвил: – Старый сэр Пирс, ты счастливец. Могу я в последний раз поцеловать эту обольстительную леди, пока она не стала по-настоящему твоей женой?
Йоланда вспыхнула еще ярче при откровенном намеке на то, что вскоре должно было произойти, и когда Пирс приветливо кивнул, подставила Элану щеку.
– Ах нет, – покачал головой юноша, – у меня есть разрешение вашего мужа на большее. – Обняв ее за талию, он легко поцеловал Йоланду в губы, после чего произнес: – Будь счастлива, милая девочка. А теперь я возвращаю вас вашему мужу. Любите крепко друг друга.
– Элан, ты говоришь, как отец Эмброуз, – смеясь, попенял ему Пирс, но Элан так быстро скрылся из глаз, что его торопливый уход заставил Пирса призадуматься: не вспомнил ли он другую свадьбу, на которой не был женихом, хотя должен был быть им.