Любовь и честь
Шрифт:
Я заметил и вторую богатую большую карету, откуда высыпали богато одетые кавалеры, встречавшие остальных дам. Сразу несколько придворных осведомлялись о самочувствии графини Бельфлер, а она что-то отвечала им, томно обмахиваясь веером под черным небом. Госпожу Никановскую и даже Зепшу тоже окружили придворные, поздравляя их со счастливым возвращением.
Подкатила и третья карета, запряженная четверкой всхрапывающих коней, и из нее выскользнул лорд Шеттфилд в сопровождении того самого молодого человека, которого
— Что все это значит? — спросил я маркиза Дюбуа. — Я-то полагал, что мы тайно вернемся в город.
Он улыбнулся и заговорщицки подмигнул мне.
— И поэтому послали впереди себя герольда?
— Какого герольда? Гонца? Но он должен был тайно сообщить вам о нашем возвращении.
— Ну будет вам, капитан. Вам же надо было приобрести здесь репутацию, и вы ее приобрели, как и было задумано. Вас обоих можно поздравить, — все с той же улыбкой отвечал маркиз Дюбуа, словно заранее предвидел все, что случилось, и теперь был доволен этим.
Несколько раздраженный таким заявлением, я взглянул на Горлова. Тот стоял рядом со скучающим лицом — у него всегда был такой вид, когда он бывал крайне удивлен, но не хотел показывать этого.
Князь тем временем поцеловал руки всем дамам, даже Беатриче, правда, Зепшу он только потрепал по голове.
— Мои дорогие девочки! — повторял он по-французски. — Как я был счастлив узнать, что вы в безопасности. Со слезами на глазах я перечитывал твое письмо.
Он говорил это Наташе, а не мне.
— Вы написали отцу письмо? — спросил я Наташу. — Когда?
— Когда мы находились в Бережках, конечно, — ответила она. — Я написала отцу обо всем, что случилось, и отправила письмо с вашим гонцом.
— И что же вы написали?
— Все! И о том, как вы сражались с казаками, и о мертвом кучере, и о сломавшихся санях, и о тех казаках, которым вы срубили голову в поединке. Все-все!
Она так восторженно щебетала, что оставалось только догадываться, сколько казаков она умертвила в своем рассказе о стычке на замерзшей реке.
— Да-да! — поспешно закивал князь. — Ты еще упоминала пленного казака. Где же он?
Толпа загудела. Всем хотелось увидеть нашего пленника. Княжна величественным жестом указала на крышу саней. Лакей взглянул на меня и, истолковав мой взгляд как согласие, залез на крышу и поднял связанного казака. Толпа отшатнулась и ахнула от такого героизма, а потом зашумела, выкрикивая что-то в посиневшее лицо пленника. Я тоже взглянул на его лицо, но не заметил никаких признаков страха или раскаяния.
Теперь я понял, почему собралась такая толпа. Мы привезли наглядное свидетельство того, что смертельная угроза — всего-навсего беспомощный связанный мужик.
При встрече с дочерью лорд Шеттфилд вел себя куда более сдержанно, чем остальные, хотя и не менее сердечно. Отец и дочь стояли друг напротив друга, и лорд успокаивающе
Я оглянулся в поисках Беатриче и сразу увидел ее в открытых дверцах саней. Она заметила, как я смотрел на Анну. Я глазами попытался сказать ей, что все хорошо, но она уже отвернулась и принялась собирать разбросанные на полу вещи, которые благородные дамы, опьяненные счастливой встречей, оставили в санях.
Один из придворных вдруг что-то выкрикнул по-русски, и толпа тут же принялась скандировать эти два слова.
— Горлов! — перекрикивая шум, позвал я. — Что они кричат?
Он с тем же скучающим выражением взглянул на меня, только глаза заблестели, и перевел:
— Они кричат нам «Рыцари Царицы».
* * *
Я проснулся от тихого стука в дверь.
— Да-да! — бодро отозвался я, словно и не думал спать.
Дверь из черного дерева отворилась, и седой слуга-англичанин с поклоном доложил:
— Восемь часов, сэр. Завтрак накрыт в гостиной.
— Благодарю.
— Прикажете открыть шторы?
— Будьте так любезны.
Он неслышно пересек комнату и раздвинул тяжелые шторы. Холодная солнечная синева северного неба ворвалась в комнату, на мгновение ослепив меня.
Слуга остановился в дверях.
— Князь ожидает вас в девять, сэр. Будут ли какие-нибудь распоряжения?
— Благодарю вас, никаких.
Когда я вошел, Горлов уже сидел за накрытым столом и срезал верхушку с яйца всмятку. Увидев меня, он ухмыльнулся.
— Ага, вот и ты! Мучаешься с похмелья?
На пиру в честь благополучного возвращения дочери, который закатил вчера князь Мицкий, я не пил спиртного, а сам Горлов символически выпил каких-то четверть литра водки. Но это была его старая шутка, когда он просыпался более бодрым, чем я.
— Князь подарил тебе весь дом или только слуг? — вместо ответа поинтересовался я, наблюдая за тем, как один из слуг подносит блюда к столу, другой чистит мундир Горлова, а третий уже, почтительно поклонившись, несет начищенные до немыслимого блеска сапоги. Горлов тут же натянул их на шерстяные чулки, в которых сидел за столом, и глубокомысленно заметил:
— Главное качество полководца — это умело использовать свои войска.
Намазывая масло на благоухающую булочку, я с улыбкой поглядывал, как Горлов уплетает за обе щеки все подряд, что приносят слуги.