Любовь и честь
Шрифт:
Мы провозились около часа. Зепша развлекалась тем, что притрагивалась к связанному у дерева казаку, а затем с воплями бежала прятаться под шубу к кому-нибудь из дам. Ее вопли становились все громче, и мне пришлось прикрикнуть на нее:
— Может, помолчишь, а? Хочешь привлечь сюда остальных казаков?!
— Куда мы едем? — спросила Шарлотта, когда я пригласил дам сесть обратно в сани и ввел туда же Горлова.
— Обратно к Бережковым, — отрубил я, но, заметив, что княжна нахмурилась, счел нужным объяснить: — Посудите сами. У нас теперь всего восемь лошадей в самодельной упряжи, кучер мертв, а половина
— А как же… он? — спросила графиня, кивнув на казака и побледнев еще больше, чем остальные дамы.
— Я положу его на крышу саней рядом с телом кучера и привяжу там — тогда я смогу постоянно следить за ним.
— А разве вы не поедете с нами в санях, капитан? — спросила Никановская.
— Я сяду за кучера, рядом с лакеем. А теперь прошу всех в сани… А вас, Беатриче, прошу задержаться на два слова.
— Не хотите ли согреться, капитан? — предложила Никановская, протягивая мне металлическую фляжку с бренди.
Секунду поколебавшись, я отказался.
— Может позже, когда замерзну.
— Тогда возьмите с собой.
Я взял флягу и, как только Никановская скрылась в санях, повернулся к Беатриче.
— Я попрошу вас об одолжении, и очень важно, чтобы вы сделали все правильно, как делали до сих пор. Ни под каким предлогом вы не должны позволять Горлову пить или есть, пока мы не приедем к Бережковым. Роняйте чашки, переворачивайте тарелки, делайте что угодно, но не позволяйте ему ни есть, ни пить, кто бы ни предлагал. В крайнем случае, прямо скажите, что я так приказал, понятно?
Она кивнула, не поднимая глаз.
— И еще одно слово, Беатриче. Вы были просто великолепны. Я, быть может, обязан вам жизнью.
Она снова молча кивнула, вошла в сани, но, прежде чем закрыть дверцу, все-таки подарила мне взгляд.
* * *
На обратном пути в имение Бережковых мы не встретили никаких преград. За всю дорогу мы не увидели ни единой живой души, даже птиц не было слышно — только трескучий мороз да белое безмолвие русской зимы. Лошади бежали уже медленнее, ведь их осталось восемь, да и собранная нами временная упряжь была им непривычна.
Лакей оказался неплохим кучером и сносно управлялся с лошадьми и без моей помощи.
Время от времени, когда дорога была ровной, я забирался на крышу и вливал глоток бренди связанному казаку, чтобы он окончательно не замерз рядом с трупом кучера.
И, наконец, уже на закате мы доехали до имения Бережковых.
15
— О, вы так быстро вернулись? Какой сюрприз! — князь Бережков потряс мои окоченевшие пальцы и просиял. Он, казалось, не замечал ни поцарапанных саней, ни самодельной упряжи на восьми оставшихся лошадях. Он приветствовал меня словно старого друга, которого не чаял увидеть в добром здравии.
— Решили
Похоже, он действительно верил, что мы целый день любовались окрестностями и вернулись только потому, что не могли расстаться с местными пейзажами. Зато его супруга сразу почуяла неладное и нахмурилась, увидев меня возле саней.
— В чем дело? Я чувствую, что случилось что-то ужасное. Кого-то убили? — Она смотрела, как лакей открывает дверцу саней. Дюжина слуг, побросав работу, тоже уставились на сани.
— Князь, — я отвел Бережкова в сторону, — может, княгине лучше уйти в дом? Мы наткнулись на казаков, и наш кучер мертв, а мы захватили пленного. Может, княгине не стоит видеть одновременно и мертвеца, и казака?
Лицо у князя стало бесстрастным, как и тогда, когда он упоминал об угрозе казацкого бунта. Но когда он повернулся, я готов был поклясться, что в глазах у него мелькнуло лукавое выражение.
— А почему бы и нет? Пусть посмотрит.
— Ладно, как знаете. — Я тронул за плечо лакея и указал ему на крышу саней.
Он залез туда, а князь что-то приказал нескольким слугам, и они подошли к саням, вероятно, готовые принять обычный багаж.
Лакей взглянул на меня, потом на дам, щебечущих на крыльце, а затем снова на меня. Я кивнул и жестом показал, чтобы он скатил багаж вниз. Лакей кивнул, и с крыши в снег тяжело ухнул заледеневший, как колода, труп кучера. Слуги невозмутимо приняли этот «багаж», неторопливо отнесли его к парадному входу, положили у ног княгини и вернулись к саням за следующим грузом. Бережкова, занятая беседой, мельком взглянула на труп, потом пригляделась внимательнее и пронзительно вскрикнула. Дамы немедленно взяли ее за руки, наперебой успокаивая княгиню.
Слуги совершенно равнодушно отнеслись и к трупу, и к воплям своей госпожи. Они просто стояли у саней, вытянув руки, пока лакей не скатил им с крыши пленного казака. Но тот, в отличие от трупа, открыл глаза, и все четверо мгновенно отпрянули.
— Казаки! — крикнул кто-то, и, несмотря на то что пленник был связан, ранен и очень замерз, четверо носильщиков поспешно смешались с толпой слуг, которая тоже попятилась.
Но княгиня Бережкова перещеголяла их всех. Она вырвалась из рук успокаивающих ее дам и ринулась в дом, по пути споткнувшись о труп кучера. Дико взвизгнув, княгиня вскочила на ноги, ворвалась в дом и упала в обморок посреди гостиной.
Князь поглядел на меня.
— Я вовсе не хочу убеждать вас, что сельская жизнь совсем лишена волнений, — мягко заметил он. — Но сама ее безмятежность только усиливает эффект от небольших приключений, которые иногда здесь случаются.
Он сделал знак слугам вернуться и пошел было к лежавшему на снегу казаку, но на полпути его перехватила княжна Мицкая.
— Мой дорогой дядюшка, мы с удовольствием снова воспользуемся вашим гостеприимством, прежде чем завтра отбыть в Санкт-Петербург. А пока прошу вас запереть и взять под стражу этого пленного казака, которого мы захватили во славу императрицы Екатерины, государыни всея Руси, — с этими словами княжна пнула лежавшего казака и направилась к саням, где приказала Беатриче не мешкая принести ночные халаты и рубашки для каждой из дам.