Любовь и гниль: Закон Кейна

Хиггинсон Рейчел

Это казалось правильным. Это было приятно.

Но я не мог заснуть. Несмотря на то, как спокойно я себя чувствовал, насколько был уверен, что Риган, была моим будущим… Я не мог заглушить свои безумные мысли. Всё, на чём я мог сосредоточиться, это возможность потерять её. Мой разум зациклился на малейшей возможности её побега, и я был одержим каждой мельчайшей деталью моего дома и тем, как я её оставил.

Когда её кровать заскрипела достаточно громко, чтобы я услышал этот звук на всём протяжении коридора, я даже не удивился. Она будет бороться, я знал,

что будет. Такой уж она была, и это была одна из причин, по которой меня так влекло к ней.

И всё же разочарование и печаль окатили меня, как ведро ледяной воды. Когда скрип не прекратился и ясные звуки открывающегося окна и сотрясаемых стальных прутьев проникли в сонную ночь, я больше не мог лежать спокойно. Мою кожу покалывало от усилия не наброситься на что-нибудь, ударить что-нибудь, уничтожить что-нибудь. Мои очки всё ещё были на мне, и я даже не потрудился их снять.

Я знал, что этот момент приближается.

Так почему же я так остро реагировал?

Но с ней всё было не так, как со всеми остальными. Я чувствовал больше. Я думал больше. Я хотел большего.

Я вскочил с кровати и помчался по коридору. Я немного повозился с замком, но, в конце концов, снял эту чёртову штуку. Вытащив пистолет, чтобы напугать её до чёртиков, я ворвался в комнату, готовый повалить её на пол, но её нигде не было. Я запаниковал при виде пустого пространства. Мой взгляд переместился к открытому окну, и всё, что я мог видеть, были эти чёртовы решётки и то, как они были бесполезны, когда я действительно в них нуждался. Забудьте об угрозе зомби. Мне не нужно было что-то скрывать, мне нужно было удержать самое важное внутри.

— Нет, — услышал я свой отчаянный возглас и подлетел к окну, чтобы посмотреть, смогу ли я вразумить её.

Вереница мерзких ругательств слетела с моих губ, и я поклялся себе, что не задушу её, как только выслежу. Но её не было видно, её нигде не было. Я опустил пистолет и потянулся к прутьям, обещая себе, что они были достаточно крепкими, чтобы удержать её здесь.

Замешательство сменило мой слепой гнев. Я не понимал, как она протиснулась сквозь решётку. Это было невозможно, и она прочно стояла на месте.

Это означало, что она всё ещё была в доме, всё ещё со мной.

Радость и облегчение заменили всё остальное, и как раз в тот момент, когда я готовился встать и разнести комнату, пока не найду её, кончик очень большого ножа вонзился в голую кожу, зависнув прямо над моими почками, и я не мог пошевелиться, не разрезав плоть.

— Не двигайся, — прошипела она мне. Умная сучка. — Если, конечно, не хочешь, чтобы я взяла с собой в Мексику некоторые из твоих жизненно важных органов?

Изнуряющая ярость вернулась, и на этот раз я не был уверен, что смогу отговорить себя от её наказания. Ей нужно было усвоить урок.

— Поставь пистолет на предохранитель, — приказала она.

Я был слишком зол, чтобы пошевелиться, слишком взбешён, чтобы ответить словесно. Кончик её ножа пронзил мою плоть, и я почувствовал сильный укус жгучей боли, а затем горячий, липкий поток крови по моему бедру. В итоге я прислушался.

Она не шутила.

— Брось его на кровать, — потребовала она.

Я бы солгал, если бы не нашёл даже эту её сторону чертовски сексуальной.

Чёрт, эта девчонка так скрутила меня.

— Ты даже из города не выберешься, — сказал я ей, когда наконец-то снова обрёл способность говорить. — И если ты попытаешься, то к тому времени, как вернёшься ко мне, я буду вне себя от злости. Ради твоего же блага, прекрати это. Сдавайся, Риган. Будь умной.

Пожалуйста, будь умной.

Пожалуйста, не оставляй меня.

Она жёстко посмеялась надо мной, и я никогда никого не ненавидел так, как ненавидел её в тот момент.

— Кейн, — хихикнула она. — Если я не выберусь из этого города, надеюсь, ради моего же блага ты разозлишься и избавишь меня от страданий.

Каким-то образом я нашёл в себе силы скрыть свою ярость и вместо этого подразнил её.

— Ну-ну, Риган, не говори того, чего не имеешь в виду,

Её нож глубже вонзился в мою кожу, и я подавил болезненную гримасу. Лезвие ощущалось как жгучее солнце глубоко в моём боку. Я хотел вырвать его, а затем причинить ей такую же боль, заставить её корчиться, заставить её кричать. А потом мне захотелось поцеловать её, оставить синяки на её губах, пока она не выкрикнет моё имя, использовать её тело, пока она не забудет обо всём.

Я бросил пистолет на кровать позади себя и проглотил агонию, как физическую, так и эмоциональную.

Она защёлкнула наручники на моих запястьях без какого-либо сопротивления с моей стороны, но, честно говоря, я едва мог двигаться из-за боли в боку. Мои руки казались мёртвыми на ослабленном теле, а зрение начало расплываться по краям. Меня приковали наручниками к окну ещё до того, как я успел обдумать её действия.

Она отскочила от меня, выдернула свой обжигающий нож, и я почувствовал, как у меня потемнело в глазах, прежде чем я заставил себя открыть глаза и обратить на неё внимание.

Я посмотрел на неё через плечо, пока она травила мне душу. Я впитал её ещё раз, пока не запомнил каждую черту её прекрасного лица и изгиб её чувственного тела, я медленно убивал её своими глазами, разрезал на кусочки, собирал обратно. Я не мог решить, что с ней делать, моё тело и мой разум были в состоянии войны.

— Спасибо за пистолет, — поддразнила она.

Я сделал прерывистый вдох и предупредил её:

— Риган, я найду тебя. Я буду охотиться за тобой, пока ты снова не станешь моей.

Она закатила глаза и недоверчиво фыркнула.

— Не трать дыхание из-за этого,

— Хороший совет, — согласился я. — А теперь позволь мне дать совет тебе. Никогда не задерживайся слишком долго ни в одном городе, потому что я найду тебя. С этого момента никому не говори своего настоящего имени, или я найду тебя. И, — я сделал паузу, чтобы выровнять дыхание, чтобы взять под контроль свой дрожащий голос. — Никогда, никогда не думай, что ты будешь в безопасности от меня, потому что нет места в этом мире, куда бы я не пошёл за тобой.