Любовь и голуби (сборник)
Шрифт:
Пауза. С большой миской квашеной капусты возвращается Иван.
Иван. О! С ледком капустка! Картошка не остыла?
Анатолий (достает из-под стола кастрюлю, поднимает крышку – из кастрюли повалил пар). Горячая.
Иван. Да капустка с ледком, да бутылочка! Повстречались?
Анатолий. Молчит.
Пауза.
Иван. Шура, ты подумай: дальше Урала тебе пути нет, про Ленинград забудь. Родных нет, пацанка на руках. Толян дембельнулся… Целый год за тебя тут… на пилораме переживал. Я уж че ему помогать стал? У земляка, гляжу, любовь несусветная – надо помочь. Правильно?
Александра
Толя, подвигайся, выпьем, и тогда у нас полемика наладится. А то… Шура в себя не придет. Тяжело, конечно. Еще отпустили без добавки. Не каждому удается. Тоже хорошо – счастье, можно сказать. (Откупоривает бутылку с водкой.)
Александра (Анатолию). На кой … ты мне нужен, молодой человек? [1]
Короткая пауза.
Иван. Ого.
Александра (Ивану). Дай папиросу. (Закуривает.) Заложить вас, землячков, за сговор с зэчкой?
1
Ненормативную лексику применять на сцене автор не рекомендует, уводя ее в подтекст. В тексте дана для более точного понимания накала сцены и характера персонажа.
Иван. Какой сговор?
Александра. Ну… контакт.
Иван. Какой контакт?
Александра. Во-он тот… (показывает на ребенка) контакт. Лежит.
Пауза.
Иван (побледнев, сжав губы). Сама опять сядешь.
Александра. Сяду – не сяду, а вас выпотрошат.
Иван. Не успеют. Раньше дырку схлопочешь.
Александра. От тебя?
Иван внимательно смотрит на Александру, не отвечает.
Что в лоб, что по лбу…
Иван (негромко). Ага, ага, ага. Пря-амо в лобик (стучит указательным пальцем себе по лбу), вот в эту тоцецьку.
Анатолий. Ванька, перестань.
Иван (вскочив). А чего она!.. (Заходил по комнате.) С ней как люди…
Александра. Надо же. Люди… (С комком в горле.) Вы люди?
Иван. Ага, ты – люди. О дочке люди думают. Мать называется… Влетели мы, Толя, как жопы. Коф-точ-ки-чулочки… Ну и… с-сука ты… Шу-ран-чик.
Анатолий. Эй, Иван…
Иван. «Иван-Иван!..» Думать, соображать!.. Теперь куда ее?
Анатолий. Умойся, Ваня. Еще слово плохое скажешь… Не надо. Хватит.
Пауза.
Иван. Земляк… Отодвинь ребенка. Уберите девку.
Анатолий перекладывает ребенка к изголовью.
(Достает из-под матраса что-то завернутое в тряпицу.) Придавлю ненароком. (Разворачивает тряпку – в руках у него пистолет.) Сидеть я не буду. Обоих положу. Но сидеть я не буду.
Пауза.
(Наставив пистолет на Анатолия с Александрой, надевает шинель.) Завтра выходной… Пока хватятся, пара суток… да больше пройдет. Пусть ищут…
Пауза.
Александра (опускается на колени, медленно ползет к Ивану). Прости. Прости, пожалуйста… Пошутила. Прошу, миленький. Пожалуйста. (Целует Ивану ноги.) Ванечка, прости… Так больно… Я сидела… Обидно… очень, Ваня. Прости, пожалуйста… Пошутила. Давайте выпьем… Ванечка,
Иван (его колотит. Кричит, едва не плача). Нельзя так, Шура. Я же в напряжении! Мне же…
Александра (поднимаясь с колен). Да-да… Ваня… (Кидается к столу.) Вот, выпей. (Наливает Ивану, руки у нее дрожат.) Выпей. Вместе выпьем…
Иван (продолжая кричать). Напряжение ведь!.. Лопается же все!
Александра. Да, да, да…
Заплакал ребенок.
Пей, Ваня, пей. И я.
Иван (взяв стакан). Плещется.
Александра. Вместе давай. Вместе. (Помогает выпить Ивану, одновременно пьет сама.) Я, ребята, оденусь… Как хотите, так и сделаю. Все сама сделаю… Ничего… (Переодевается.) Ничего.
Пауза. Иван и Анатолий смотрят на Александру. Тело ее в шрамах, темных пятнах.
(Застегивая юбку.) Что нозд… Что ноздря… (Испуганно.) Ваша… Ой. Нет. В смысле: не стесняюсь. Вы же свои… Сейчас, ребятки… Оде-енусь. Наливайте. П-пуговка. Никак. (Говорит шепотом, как бы по секрету, а по лицу быстро-быстро текут слезы.) Это все старое… Давно не били. Ничего… Как на собаке… Медсестра я, знаю… Как было. Толя уведет на склад… Потом покормит… Наемся. А в барак вернусь… Так вот прямо… Вот так вот, так вот… так секли… Потом Толя опять придет, и они опять. Меточки эти… От папиросок. Сейчас, ребятки, сейчас. От прута. А как же им? Сексотка, думали. Правильно? Толя мне принесет – все им отдам. (Махнув рукой.) Перестали. Им стала отдавать, и перестали. Наливайте. Оделась.
Короткая пауза.
Что съем, то съем. Конечно… Толя помог. Выжила же… как-то. Придет. Покормит. (Погладила Анатолия по голове.) Сдохла бы с голоду. Правда. (Сердито возражая, как будто кто с ней спорит.) Изнасиловал, но потом-то сама… Правда же? Никто за руку не… (Опять быстро погладила Анатолия.) Конечно, помог.
Александра покачнулась, медленно стала заваливаться на пол. Ее подхватывают, кладут на кровать. Ребенка Анатолий берет на руки. Александра, закрыв глаза, устало взмахивает рукой, словно продолжая объяснять. Анатолий, прижав к себе утихшего ребенка, растерянно смотрит на Александру, на Ивана и плачет, плачет, плачет, не роняя ни звука.
Картина пятая
Перед печкой на корточках сидит Светка. Смотрит на пламя. Входит Дарья.
Дарья. Гляди там. Головешка выпадет – спалим избу. Убегли эти… тимуровцы?
Светка. Убегли.
Дарья. Глаз да глаз за ними… Утимурят че-нить к такой-то матери – голышом в город подадимся. Стоко лет жили, никакой помощи от них, токо уезжать наладились – здра-асьте! Нарисовались. Ну дак че? Завтра полуторка в город идет, с ей и поедем. Слышь, Светка? Они по избе тут не шарились? (Грозит пальцем.) Воды натаскать да печку истопить – это они для блезиру. Точно. Митька ж бандюга известный. Точно че-нить свистануть решил. Взял и свистнул. Поглядеть бы надо по углам, завтра поздно будет. В тайгу убегут – ищи-свищи. (Помолчав.) А ну их к ляду. Было бы что брать… Стены все одно с собой не потащишь. (Присмотревшись к Светке.) Света, ты что? Э, девка, что ты?