Любовь и голуби (сборник)
Шрифт:
ЖЕНЯ. Теть Нюра опять брюхатая.
АЛЕКСАНДРА. Ды ты че?!
ЖЕНЯ. Да! Поди, к зиме кого-нибудь уже выродит.
АЛЕКСАНДРА. А-а! Надо же, заметила. А я, слепорыло, ниче не вижу.
ЖЕНЯ. Она их куда рожает-то, кока? Еще война вон… началась.
АЛЕКСАНДРА. Ты как заметила? Может, ошибаешься?
ЖЕНЯ. А че ж тогда все время у нас огурцы соленые просит?
АЛЕКСАНДРА. Господи, огурцы баба любит, вот и просит.
ЖЕНЯ. Знаешь, сколько она их за один раз съедает? Целую миску.
АЛЕКСАНДРА. Засол хороший.
ЖЕНЯ.
АЛЕКСАНДРА. Зачем?
ЖЕНЯ. Колупает и сосет. Колькой беременна была, так делала, Сережкой – так делала, Капкой – тоже. Сколько раз мел у меня просила, я ей из школы таскала.
АЛЕКСАНДРА. Мел ела?
ЖЕНЯ. Да! И мел!
АЛЕКСАНДРА. Организм, видно, требует. Не хватает в нем, наверно, копонентов каких-то… Копанентов, да?
ЖЕНЯ. Компонентов.
АЛЕКСАНДРА. О! Компонентов. Вот и жует. Ну и пусть себе жует, ты-то че переживаешь? Мне, вон, Бог никак детей не дает… Сейчас бы сказали: «Александра, вот тебе целое ведро извески, садись и ешь. Ведро уговоришь – будет тебе ребятеночек. Я бы и бочку за такую-то радость ухнула, чесно слово.
ЖЕНЯ. И померла бы сразу.
АЛЕКСАНДРА. С такой радостью впереди никакая смерть не страшна.
Помолчали. Женя положила голову тетке на плечо.
ЖЕНЯ. Крестная…
АЛЕКСАНДРА. У?
ЖЕНЯ. Вот если бы ты родила, я бы с радостью и возилась бы, и нянчилась, и помогала бы тебе…
АЛЕКСАНДРА. Ну нету, нету. Ну как я его тебе? По-щучьему веленью, что ли? Не знаю… То ли я пустая, то ли муж мой шалапутный.
ЖЕНЯ. В Краснослудку с дядей Ваней съездите, или в область – в Молотов – в женскую больницу, узнайте. Там точно определят.
АЛЕКСАНДРА. Ты что! Боюсь! Вдруг скажут… Александра Алексеевна, скажут, недоделанная вы для женского счастья, бракованная, не ждите никого… Не надейтесь, в общем. Мне тогда в петлю сразу.
ЖЕНЯ. Почему?
АЛЕКСАНДРА. Ивану-то сказать придется. А он возьмет и подумает: это че ж, мне теперь до последнего, до самой смерти без детей, без сына жить? Мужику в перву очередь всегда сына иметь хочется. Вон, твои Витьку народили, дак Петр-то целую неделю все село миловал, обцеловывал – не знал, куда деваться от счастья такого.
ЖЕНЯ. Ага, перепились и чуть не утонули со сплавщиками.
АЛЕКСАНДРА. Дак от счастья же. Ну вот… Подумает Иван, затылок почешет, потом вот так за шкирку подымет меня, посадит перед собой и скажет: знаешь что, супруга моя пустобрюхая, люблю тебя, а все ж таки пойду сейчас к какой-нибудь лахудре сына себе клепать.
ЖЕНЯ. Вот ни в жизнь дядя Ваня ни к кому не пойдет!
АЛЕКСАНДРА. Пойде-о-от. Он когда яростный сделается, его ниче не остановит.
ЖЕНЯ. А ты?
АЛЕКСАНДРА. А че я? Пусть попробует. Коса у нас, как бритва, острая. Как махану литовкой-то… Сначала кобеля моего курносого, потом себя. Такая трагедь закрутится – лучше не начинать. Лучше сразу в петлю.
ЖЕНЯ.
АЛЕКСАНДРА. Маленько полегче, конечно. Я-то ему изменять не собираюсь. С другой стороны, ему, опять же, горе. Передо мной всю жизнь виноватиться ему потом? Зачем? Не хочу я так. А ну их к черту, Женечка, больницы эти. Может, судьба еще смилостивится, может, еще пошлет Бог кого. А мы у вас баню истопили, намоемся сегодня. Пойдем, а то накостыляет мать тебе. Видишь, минуты без тебя прожить не может. (Женя принесла из-под куста спеленутого ребенка.) Мамка-то сама к нам притопала. И Нюра с ней. Эй! Здесь!
Появились Софья и Анна.
СОФЬЯ. Женька, ты почему удрала-то? Или дел нет – тебя по селу рыскать? (Забирает ребенка.) Спит?
АЛЕКСАНДРА. Вы передохнуть девке дайте маленько.
СОФЬЯ. Прям, уработалась. (Рассматривая сына). Пауты нас не закусали? Нет, вроде.
ЖЕНЯ. Мама, можно я на озеро сбегаю?
СОФЬЯ. Чего там потеряла?
АЛЕКСАНДРА. Искупаться девка хочет, чего…
СОФЬЯ. Дома дел невпроворот, она купаться… Вечер же скоро.
ЖЕНЯ. Я быстро, только окунусь.
СОФЬЯ. И кур домой гони. Опять в овраг умотали. Разок искупаешься и гони их. Слышь?
ЖЕНЯ (убегая). Ладно!
СОФЬЯ. Ее одну слушаются. От меня, от бати разбегаются и все, а за ней, как дрессированные – бегут, аж с ног друг друга сшибают. Ну ты посмотри.
АЛЕКСАНДРА. Золотая девка. Жалей ее. Ей ребячаться-то осталось – всего ничего.
СОФЬЯ. А я жалею. Нюрке вон, старшей нашей скажи. Замотала ребятней своей. «Женя, покорми, Женя присмотри, Женя»… Батрачка она тебе, что ли?
АННА. Дак племянница.
СОФЬЯ. Ну, и воду теперь на ней возить?
АЛЕКСАНДРА. Нюр, а ты че, опять беременна?
СОФЬЯ. Нюрка!..
АННА (погладив себя по животу). Заметно, да?
Небольшая пауза.
СОФЬЯ. Ты куда их рожаешь-то?
АЛЕКСАНДРА. На засол. Война вовсю разыгрывается, они детей клепают.
СОФЬЯ. Вы че, с ума с Михаилом сошли?
АННА (махнув рукой). Говорят, через три недели кончится.
СОФЬЯ. Дак прошли уже три недели-то. Считать умеешь?
АННА (ворчит). Три… четыре… Через полгода, самое большое, кончится! Увидите.
АЛЕКСАНДРА. Ага, ага. Уже Минск, всю Беларусь захапали!
СОФЬЯ. А если год? А если два? Чем кормиться с ордой вашей будете?
АЛЕКСАНДРА. Что ты, Соня?! Какие два?! Полгода! Ей, поди, сам Сталин с Гитлером полгода нагарантировали. Да, Нюра?
АННА. Я что, нарочно, что ли? Как эти… набросились. Не переживаю, думаете?