Любовь и корона
Шрифт:
— Тпру! Приехали! — раздалось от ворот.
Во дворе остановилась карета барона.
— Модестович, — позвала Полина. — Никак барин возвернулся. И она с ним!
— Что? Не собирался он приезжать, — управляющий не поверил ей и выглянул из конюшни. — Только этого мне не хватало!.. Так, Григорий, брось его здесь, развязать не забудь!
Пусть думают — под копыта попал.
А ты у меня, Никитка, смотри! Узнаю, что ночью сделал что-либо против меня, сгною, запорю!
Карл Модестович бросил плетку в конюшне и пошел навстречу барону и Анне.
— Иван Иванович! Какой приятный сюрприз!..
— Некогда мне в бане париться, — прервал его барон. — У меня важное дело к княгине Долгорукой. Сейчас сразу и поеду к ней. До меня дошли слухи, что она хочет завладеть моими землями.
— Откуда подобные подозрения? — вздрогнул Шуллер.
— Известие вчера получил. Найди Никиту, пусть запряжет свежих лошадей.
— Да приболел Никитами потом, Долгорукая — женщина непростая.
Скажете ей все прямо — она тут же примется все отрицать. Слезы прольет, и вы окажетесь во всем виноватым.
И припишут вам оскорбление и навет.
— Но я должен выяснить, что происходит!
— Я вам другое предложу. У меня в имении Марии Алексеевны есть приятель. Время от времени он мне рассказывает кое-что о Долгоруких. Позвольте, я сначала с ним поговорю, все и разведаю.
— Так сделай это поскорее! Я не могу позволить Долгорукой украсть мое поместье!
— Сделаю, — кивнул управляющий. — А вы в дом проходите — может, отдохнете? Сейчас распоряжусь, чтобы под суетились все.
— Некогда мне отдыхать, — остановил его барон. — Лучше покажи, что для спектакля готово. Какую пьесу взял, с кем репетируешь. Я собираюсь звать в гости директора Императорских театров — не хочу перед ним показаться дилетантом.
— Как прикажете, — Шуллер поклонился барону и сделал знак Полине следовать за ним.
— Идем, дорогая, — барон велел Анне взять его под руку, и все вместе они отправились в театр.
Репетиция оказалась в полном разгаре, когда они вошли в зал'. Декорациями барон остался доволен. Улочки Вероны, перенесенные на сцену со старинных гравюр, были как настоящие — и башенки, и балкон, на котором стояла Джульетта.
— Неплохо, совсем неплохо, — похвалил управляющего барон. — А как артисты, готовы?
— Работают, Иван Иванович, стараются. А вот, — Шуллер кивнул Полине, все это время державшейся на отдалении, — наша новая Джульетта.
Полина Пенькова — позвольте рекомендовать, достойна всяческих поощрений.
— Сложнейшая роль, однако, — барон с сомнением посмотрел на Полину, девушку высокую, видную, ей бы Психею иди нимфу какую-нибудь играть, а Джульетта — тонкое, хрупкое создание…
— У нее талант, Иван Иванович, большой драматический талант. Уверен, он безо всякого труда позволит ей перевоплотиться в юную итальянку! — с пафосом сказал управляющий. — Вы увидите: Полина станет звездою нашего театра!
— Ваша милость, — Полина склонилась в глубоком поклоне перед бароном. — Не обижайте, барин. Мы ваше доверие оправдаем. Мы так старались!..
— А я тем временем съезжу в поместье Долгорукой, — негромко сказал Шуллер барону.
Корф согласно кивнул и сел в кресло на первый ряд. Он позвал Анну с собой, но она скромно предпочла остаться у стены. Ей не хотелось казаться барыней среди
Барон покачал головой, но, скорее, с растерянностью, чем с укоризной. Он уже давно считал Анну звездой и нигде не погнушался бы ее обществом.
— Начнем, пожалуй, — барон махнул рукой, разрешая начать показ.
— Сцена на балконе! — объявил Шуллер и бочком удалился из зала.
Он не мог оставаться здесь дольше — ему надо было немедленно предупредить Долгорукую. Ох, не случайно Никита гонял коня — в Петербург, точно в Петербург! Вот только кто навел? Кто мог проболтаться? Разве что Полина — ей он доверял все свои планы. Хотя вряд ли — от успеха этого дела зависело и ее будущее. Карл Модестович обещал ей, что после свержения барона он выговорит для нее у Долгорукой вольную и сделает своей женой. Он в красках расписывал ей волшебную картину будущего — как они уедут в милую его сердцу Курляндию и в прелестном особняке на два этажа будут жить припеваючи и растить кучу хорошеньких русоволосых детишек.
Полина была тщеславна и завистлива. Она видела, как высоко поднялась Анна, которую во всем считала соперницей. «Что ж, у нее — барон, а у меня будет управляющий», — решила Полина, даже не подозревая, что это не она, а Шуллер выбрал ее. Он давно держал на примете эту бойкую девчонку, для которой предлагать себя было так же естественно, как для Анны играть или петь. Управляющий жил с Полиной, не скрываясь, и в затеянной Долгорукой афере девушка играла не последнюю роль. Полина отвлекала слуг, пока Шуллер подбирал ключи к барской конторке в кабинете и выносил долговую расписку Корфа. Полина стала его верным и постоянным агентом — она слушала все разговоры дворовых, шпионила за Анной, и последнее делала с особенным рвением и удовольствием. Полина все время жила мечтами унизить Анну, раздавить ее, как змеюку, и самой воцариться королевой — на сцене и среди себе подобных. Шуллер всячески поддерживал ее настроение и извлекал из пособничества Полины немалую для себя выгоду. Нет, кто угодно, только не Полина! Разве что затеяла двойную игру, мечтая занять место Анны подле барона?
Управляющий быстро спешился и подбежал к крыльцу особняка Долгоруких, но путь ему неожиданно преградил, казалось, лениво и сонно сидевший на ступеньках кучер княгини Дмитрий.
— Доложи барыне, что я пришел за деньгами, — по дороге Карл Модестович решил убить двух зайцев сразу: предупредить княгиню и затребовать оставшуюся часть суммы, обещанной ему Долгорукой за украденный документ.
— Не доложу, — без страха сказал Дмитрий, грудью защищая проход в дом.
— Да как ты смеешь?! — закричал Шуллер, занося руку над Дмитрием. — Ты что себе позволяешь, рвань? Ты с кем это так разговариваешь?!
— Занята барыня, — тихо, но твердо повторил Дмитрий. — Ведено никого не пущать. У нее гость важный, дело серьезное.
— А я, значит, так, мальчик на побегушках? Может, она и денег мне отдавать не намерена?!
— Я за барыню не отвечаю. Хочешь видеть — жди здесь. Нет — проваливай!
— Ты кто? — полез в амбицию Карл Модестович. — Я — человек свободный. А ты вошь!
— А я вот сейчас Мирона с заднего двора покличу, и тогда мы посмотрим, кто тут вошь, — сплевывая, пригрозил Дмитрий.