Любовь и ненависть Астрала

Камински Аделина

– С пробуждением, - резанул голос Джиса барабанные перепонки. Тихий, раздраженный и мрачный, как громовой раскат.

Отстранилась от блондина на первой световой скорости, резко обернулась к другу. Капельница при этом проехалась на одном колесе по скользской плитке, накренилась, я вместе с ней. Трах-бабах был бы обеспечен, если бы меня не подхватили с обеих сторон. С правой стороны на моем заспястье сомкнулись металлические пальцы Гурена, с левой -длинные изящные пальцы Джиса.

Я смотрела то на одного, то на другого, хлопая глазами и не понимая, что же мне теперь делать.

Так лажануть в очередной раз подряд - это ж талант нужно иметь. Поздравляю, Зоя, у тебя талант создавать трудные ситуации и себе, и другим.

– Я рад, что ты определилась, - выпустил мою руку Джис, как только я приняла устойчивое положение.
– Счастья, радости желаю, трам-пам-пам.

– Джис...
– попыталась я схватить его за рукав, но он скинул мою руку.

– Я никуда не ухожу. Я останусь здесь, потому что мы друзья и мне все-таки есть дело до твоего самочувствия. Но. но это всё. Иди в палату. Твой терминатор от тебя никуда не убежит.

Проксимианин послал Гурену воздушный поцелуй напоследок и вошел в полумрак. Когда же я вошла следом за Джисом, даже не взглянув на «своего терминатора», мне показалось, что в помещении стало намного. холоднее.

На следующий день навестил меня только Эдо. А когда я спросила у него, почему Джис не смог прийти, то брюнет, пожав плечами, ответил, что у того корпоратив на работе. Хорошее совпадение, ничего не скажешь. Я уже тогда поняла, что, вероятнее всего, Джис не пришел просто потому, что не захотел. Просто не захотел. И если к наплевательскому отношению Гурена я привыкла, то аналогичное поведение Джиса не могло вызвать ничего, кроме боли.

«Но мы же друзья, верно?» хотелось спросить мне, но мне самой теперь с трудом верилось в то, что мы можем сохранить теплые отношения.

– А он ничего не передавал?
– с надеждой спросила я, но и на это каптейнианин пожал плечами.

– Мне показалось, что он веселее, чем обычно.

– Веселее. чем обычно?
– не поверила я своим ушам.

Но мысленно накрутить себя и в очередной раз посожалеть обо всем случившемся мне помешало появление Гурена и последующий допрос. Не разговор по душам, а допрос самый настоящий, процессиональный. Каменное выражение лица, беспристрастность. Создавалось впечатление, что вся история наших взаимоотношений исчезла вникуда. Будто мы первый раз встретились и никогда больше не увидимся вновь. Короче говоря, человек целиком и полностью при исполнении.

Я рассказала ему всё, что знала. Описала внешность клыкастого розоволосого парня, внешний вид флешки, каждое свое действие последовательно. А как только все показания оказались записаны, исполнительный инспектор Скайнер в довольно официозной форме поблагодарил меня за оказанную следствию помощь и. вышел.

– Трепещи, преступность, - равнодушно произнес Эдо, как только двери за мужчиной захлопнулись.
– Но под студента косить он так и не научился.

Затем ушел и сосед. Я попросила его не пропускать работу из -за меня, если ему действительно так нравится петь. Нравится даже больше, чем аналитическая геометрия и алгебра. Сам недавно признался в этом, так что не в моей власти лишать человека заслуженного удовольствия.

Потом

позвонила мама, чтобы удостовериться, что у меня всё нормально. Для мамы у меня, разумеется, всё в порядке, но ни о ее учебе в «Астрале», ни о Ёне Маккалоу, ни о Риде Тойнере я так и не спросила. Не то сейчас было настроение, чтобы ворошить несколько проблем крупного масштаба одновременно. Ни сил, ни желания.

Мысленно я весь день возвращалась то к Гурену, нашей первой встрече на космодроме, шантажу и к вчерашнему происшествию в коридоре; то к Джису, нашей первой встрече в магазине, веселому времяпровождению, странной сцене между нами на пороге нордсебской клиники и всё к тому же вчерашнему происшествию в коридоре.

А вечером произошло нечто такое, из-за чего я всю ночь провалялась с бессонницей и мыслями о том, что я неприменно очень здорово приложилась головой до того, как попасть в больницу.

Около восьми часов в палату, сколько бы я ни надеялась на визит Джиса, вошла медсестра. Медсестра с тканевым пакетом в руках.

– Эйлер?

Кивнула.

– Это вам передали.

– Кто?
– приподнялась я на локтях. Вариантов, честно говоря, было немного, но в самый очевидный я не верила до последнего.

– Молодой человек. Такой шатен высокий. От него еще спиртным немного попахивало... Но очень симпатичный! Как звезда.

Высокий шатен? Спиртное? Звезда?.. Кано?! Нет, Кано - брюнет. И что он мог здесь забыть? На Кеплере. Вряд ли братишку собирался навестить. Пятизвезднику и на Проксиме живется неплохо.

А как только я выудила из пакета коробку «Неоновой коровы» с запиской:

Ты всегда говорила, что это молоко для детей. Вот и пей его, бестолочь!

.то всё сразу же встало на свои места.

– Джис. Джис!

Поскольку капельница мне больше не требовалась, я вскочила с койки в чем была, да так и полетела сначала к дверям из палаты, затем по коридору. Я не знала, где выход, а потому бежала скорее на интуиции. Лифт, наверняка, долго ждать. Пожарная лестница куда надежнее. Ломанулась по ней, перепрыгивая через ступеньку, чтобы уж наверняка. Как только достигла первого этажа, быстро нашла и стойку регистрации, и входную стеклянную дверь напротив нее.

В каком неприглядном виде я выскочила на улицу, меня не волновало тогда нисколько. Главное - найти, отыскать, догнать. Предпринять хоть какие-то попытки к примирению, иначе сожру же себя от чувства вины. Но как давно ушел? Куда? Где?

Я оглядывалась по сторонам, выбегала то вперед к тратуару, то обратно - разноцветной шевелюры нигде не видать.

Стоп. Разноцветной шевелюры. Тогда почему медсестра назвала его шатеном?

– А я всё думал, выйдешь ты или нет, - раздался голос Джиса за моей спиной.
– А если выйдешь, то не пройдешь ли мимо?

Обернулась.

Передо мной, действительно, стоял высокий шатен. Растрепанные темно-русые и слегка волнистые волосы, глаза подведены черным карандашом, поверх черной майки накинута кожаная куртка без каких-либо намеков на цветастые нашивки с пончиками и единорогами. Ноги обтягивали кожаные лосины, а завершали образ высокие берцы почти до колен.