Любовь и полный пансион
Шрифт:
Вот и следователям не очень-то понравился мой сомнительный юмор.
– Но есть и другой вариант, – продолжала я, потому что меня было уже не остановить. – Быть может, дирижабль собирались взорвать уже после того, как его покинут пассажиры?! Человеческие жертвы не планировались, но из-за задержки перед посадкой без них не обошлось.
– Но в этом нет никакого смысла, – немного подумав, отозвался первый следователь, и остальные с ним согласились.
Я лишь пожала плечами.
– В этом так же нет никакого смысла, как и обвинять Корвина Диксона, что он собирался взорвать «Славу
Пока я это говорила, у меня перед глазами все время вставало растерянное лицо Корвина.
Я серьезно сомневалась в том, что он мог быть к чему-либо причастен.
Нет же, уверена, он не мог планировать ничего дурного, потому что Корвин Диксон не был похож на злоумышленника.
Или же я ошибалась?!
Снова покачала головой, разгоняя воспоминания о добродушном, милом и немного не от мира сего лице Корвина Диксона, затем ответила на вопросы следователей.
Говорила с ними спокойно, потому что мне нечего было скрывать. И еще – я ничего не знала.
В самом конце нашего разговора добавила, что тоже должна была лететь на том самом дирижабле, но в последний момент передумала и сдала билет.
Оказалось, я все еще была включена в список пассажиров – надо же!.. И еще выходило, что я даже прошла регистрацию, благополучно вылетела из столицы и не совсем благополучно приземлилась в Монрее.
Причем все перепуталось до такой степени, что меня еще и сочли погибшей. Да-да, несколько тел до сих пор не было опознано, поэтому взяли списки пассажиров и по ним установили, кто именно пропал…
Вернее, кто погиб в катастрофе «Славы Атрии».
И я была в их числе.
На это я закатила глаза, мысленно произнеся молитву к святой Ефании, поблагодарив Ее, а заодно и себя за то, что мне хватило ума сдать тот проклятый билет. После чего заявила следователям, что из того списка меня все-таки стоит вычеркнуть, потому что я жива, вот мои документы!..
К тому же им не помешает разобраться, кто летел по моему билету, прикрываясь моим именем. Уверена, дело здесь нечисто.
Затем добавила, что вызвать в жандармерию лорда Диксона пока что не получится – он все еще не в том состоянии, чтобы расхаживать по городу. Но мой дом в полном их распоряжении, и в нем обязательно найдется спокойное место, где можно без помех переговорить с любым из моих постояльцев.
Оставила им список гостей, отметив тех, кто уже в сознании и в состоянии беседовать со следователями, снова намекнув, что всем – и тем, кто уже пришел в себя, и тем, кто еще находился в магическом сне, – в скором времени потребуется багаж. Если он уцелел, то, надеюсь, следственное производство не слишком затянется.
Наконец, попрощавшись, я вышла...
Вернее, вырвалась из жандармерии на улицу. Заморгала, вновь привыкая к яркому свету, затем вдохнула полной грудью морской воздух. Пусть я порядком задержалась, потому что уже начало вечереть, но я была свободна, и мне даже не понадобилась помощь адвоката!..
К тому же извозчик ответственно меня дожидался.
Вместо этого, свернув газету, извозчик заявил, что у него тоже сегодня скидки, так что вся дорога – да, конечно же, он отвезет меня в нотариальную контору Николаса Броккета, а потом назад, в «Охотничий Уголок» – мне обойдется всего лишь в одну лирею.
За это я его искренне поблагодарила, решив, что ни в коем случае не стану отказываться от сегодняшних скидок и людской доброты. Впрочем, я уже догадывалась, где именно искать ей объяснение, поэтому спросила у кучера, где я смогу купить свежие газеты.
Мне было интересно, что же в них такого написали.
К тому же леди Диксон собиралась их изучить от корки до корки, да и Перси Страут, подозреваю, вряд ли отказался бы от последних новостей, как и остальные обитатели дома. И уже очень скоро я стояла возле газетного киоска, заявив продавцу, что мне нужны три свежих номера «Новостей Монрея», еще три «Вестей приморья» и столько же «Столичного вестника».
Пока продавец разбирался с мелочью, я открыла сегодняшний номер «Новостей Монрея». Первая полоса, конечно же, была посвящена взрыву дирижабля. Сверху красовался огромный жирный заголовок, а под ним шел маг-принт – на картинке «Слава Атрии» взлетала, подозреваю, со столичного Воздушного Вокзала.
Присмотрелась – так и есть, это был Харден. Я узнала высокие дома квартала Роммель, шпиль Ратуши и круглую башню Магической Гильдии. Дальше шли черные строки текста, по которым я лишь мазнула взглядом, подумав, что прочту все подробности позже.
Перевернула страницу и… увидела саму себя.
Вернее, девицу с моей внешностью на маг-принте, которая, нервно пригладив торчавшие из косы волосы, поспешила через вестибюль «Охотничьего Уголка» навстречу к мэру.
Да-да, головы животных на маг-принте получились во всей красе, никто не собирался о них забывать. Зато я вышла так себе.
Лицо у меня было порядком растерянным, тогда как мэр выглядел торжественно и величаво. К тому же его кривой галстук оказался повязан ровно, потное лицо вовсе не блестело, а еще куда-то пропал выдающийся животик и с концами испарилось грязное пятно с манжеты.
Мэр на маг-принте выглядел стройным красавчиком, за несколько часов сбросив лишний вес, а заодно и помолодев лет так на десяток. А то, глядишь, и больше.
Но как же так?!
Это… Это же какое-то приукрашивание действительности!
К тому же если в редакции взялись ее приукрашивать, то могли бы позаботиться и обо мне! Нет, лишнего веса у меня не было, да и возраста мне убавлять не нужно, но что им стоило убрать этот выбившийся локон, вечно лезущий мне в глаза, и растерянное, даже напуганное выражение с моего лица?!
Могли, но, так сказать, не смогли.
Под маг-принтом красовалась надпись: «Новая владелица «Охотничьего уголка» отдала все до единой комнаты своего дома пострадавшим в катастрофе дирижабля».
Прочла дальше – меня очень хватили, и на свет даже не всплыло то, что мой дядя умудрился довольно дорого продать родину и сделать это несколько раз.