Любовь и смерть на Гавайях.Каменная гвоздика
Шрифт:
Оказавшись на свежем воздухе, они присели под деревом, усыпанном цветами, источавшими сильный аромат. Крис прислонился спиной к стволу и прикрыл глаза, словно сильно устал от путешествия. Сара стала вытряхивать пыль и землю из волос.
— Вы не рассказали вашей маме об этой пещере? — осведомилась она.
— Нет, она только перепугалась бы, если бы узнала, что я залезаю в подземелье, причем один, — отозвался Крис и в его голосе вдруг послышалась печаль. — Попозже, может, расскажу…
— Когда вы хотите сообщить миру о своем открытии? —
— Скоро. В ближайшее время. Пока я еще здесь.
Трудно было ошибиться насчет смысла последних слов.
— Крис… — слабым голосом сказала Сара. — Что вы такое говорите?
— Так уж встали звезды. Чему быть, того не миновать. Прошлой ночью я видел во сне разбитую тыкву. Это очень плохой знак. В старое время в тыквах хранилось все — еда, одежда, пожитки… Она была средоточием жизни человека. Мне снилось, что мама плачет и собирает куски. Я понимаю: она пытается собрать воедино куски моей жизни. Но из этой затеи ничего не выйдет.
— Но послушайте, Крис… Стоит ли расстраиваться из-за дурацкого сна?
— Я не расстраиваюсь, Сара. Я просто знаю. И еще мне приснилось море. А это означает…
— Моему отцу приснился дурной сон про меня — незадолго до моего отъезда. Если бы я поверила в этот сон, расстроилась бы, то не оказалась бы здесь и мы не сидели бы под этим деревом и не беседовали бы.
— Что же ему приснилось?
— Ему приснилось, что я в больнице… В общем, то, что ушло в прошлое. Просто, может, тогда, когда я там лежала, он не позволял себе думать о самом худшем, а потом вот подсознание взяло верх. Ваше сознание, Крис, знает, что увидеть во сне разбитую тыкву — предзнаменование беды. И вот ваше подсознание в какой-то момент напоминает вам о страхах, в которых вы не признаетесь себе, когда бодрствуете.
— Ничего подобного! Я как раз признаюсь в этом, когда бодрствую. И я ничего не боюсь. Я уже примирился с этим, раз ничего нельзя поделать. Никаких больше ножей. Никаких операций. Мне стало так легко на душе, когда они сказали об этом моим родителям в Сент-Луисе.
— Вы лежали в Сент-Луисе? В какой больнице?
— Брилла.
— Я тоже там лежала! Я поступила туда в начале апреля и провела пять недель.
— Я был в больнице Брилла тогда же. Меня привезли в середине апреля, и я пролежал там три недели.
Они переглянулись и рассмеялись. Затем Крис сказал:
— В этом есть что-то мистическое. Ну и совпадение…
— Мир тесен, — отозвалась Сара. — А вы знаете такого доктора Дарема?
— Их было там так много. Я перестал реагировать на фамилии. Я ненавижу врачей.
— А как насчет доктора Дэвида Чоя? Знаете такого?
— Да, но это совсем другое дело. Дэвид Чой — замечательный человек… А откуда вы его знаете?
— Случайно познакомилась с ним вчера. — Сара посмотрела на свои часики и увидела, что скоро одиннадцать. — Я хочу задать вам один вопрос, и мне пора. Кто такие Люди Неба? Это что-то из гавайской мифологии?
— Люди Неба? Не знаю… А почему вы думаете, что
— Просто вы ведь хорошо разбираетесь в таких вещах…
— В каких — в колдовских? — Крис сорвал пучок травы и шутливо запустил в Сару.
— Нет, нет. — Саре захотелось спросить, что ему известно про Риту Гомес, но потом решила избавить его от этой мрачной темы. Она поднялась на ноги и сказала:
— Крис, мы еще поговорим обо всем этом — и о больнице Брилла тоже. Это все, конечно, чистая фантастика. Но вы сидите, а я пойду. Мне вот-вот должен позвонить Дэвид.
— Вчера вечером вы сказали, что в кого-то влюблены. Я решил, что это кто-то в вашем родном городе, но теперь, пожалуй…
— У меня нет никого в моем родном городе. — Она быстро поцеловала его в щеку и побежала к дому.
ГЛАВА 18
Когда Сара вошла в дом, Монти Риверс завтракал за карточным столом в гостиной.
— Я-то думал, вы будете спать до двенадцати, — сказал он, появляясь на кухне. — А где вы пропадали? — Монти был небрит и очень напомнил Саре Марлона Брандо в одном из фильмов.
— Гуляла.
В кухне снова царил хаос. Она вынула из холодильника кувшин с водой и налила себе в чашку.
— И что делали?
— Просто любовалась окрестностями.
— Чего вы искали?
Поскольку это был последний человек, которому Сара пожелала бы рассказать о пещере, она ответила уклончиво:
— Ничего особенного. Рита говорила мне, что где-то неподалеку есть руины хешу.
— Чего?
— Старинного храма.
— Храм! Вот умора! Мне нравится, как эти местные болваны рассуждают о своей древней религии и культуре. Но они подозрительно помалкивают о бедняге, который обнаружил эти острова. Невежественные гавайцы сгоряча приняли капитана Кука за Бога, а когда поняли, что это не так, то убили его и сделали из его рук хлопушки для мух.
Сара прошлась по гостиной.
— Мне никто не звонил? — спросила она, хотя еще не было одиннадцати.
— Нет. А кто вам должен позвонить?
Какое, собственно, ему дело? Сара двинулась к себе, бросив через плечо:
— Один знакомый. — Она вдруг поняла, что забыла ту фамилию, которую прочитала на сигаретной пачке и сообщила Рите, когда ее вывело из себя ее чрезмерное любопытство. Сейчас ее не меньше раздражала назойливость Риверса.
— Вы имеете в виду мистера Рейнолдса?
— Да.
— А как его зовут?
Сара подумала, что никогда раньше не имела дела с человеком, который раздражал бы ее больше, чем этот самый Монти Риверс.
— Рудольф.
— Мы скоро поедем, так что собирайтесь.
Сара остановилась на середине лестницы и, посмотрев на него сверху вниз, сказала:
— Я хочу дождаться звонка.
— Я уезжаю в двенадцать.
— Отлично. Можете ехать без меня.
Риверс холодно посмотрел на нее, но не сказал ни слова и пошел в свою комнату.