Любовь и смерть на Гавайях.Каменная гвоздика
Шрифт:
— Конечно, я уверена. А еще нам нужны простыни, подушки и вот это одеяло…
Со стен исчезли почти все картины, по меньшей мере половина книг, хотя все они принадлежали Каролин, почти вся одежда из шкафа. Потом куда-то подевались блюда и кастрюли, которые, вероятно, должны были пригодиться Джейсону в новой холостяцкой жизни, и многое-многое другое. Потом они упаковали те вещи, которые принадлежали семье Эллен. Когда все стихло и Каролин, подумав, что уже все кончилось, заглянула в столовую, она увидела Эллен, которая усердно паковала
Но в общем все происходило буднично и быстро. В доме стало пусто и голо. Вещи были аккуратно уложены в маленький «фольксваген» с прицепом. Он был забит доверху. Громадный тюк лежал и на багажнике.
В кухне Джейсон, выглядевший так, будто теперь вовсе не ест и не спит, сказал Каролин:
— Я до сих пор не могу в это поверить.
— Забирай, — резко ответила она, протягивая ему коробку с кастрюлями и горшками. Они взглянули друг на друга, и в глазах у обоих сквозило страдание. Но это продолжалось лишь мгновение.
Его голубые глаза блеснули. Он начал умоляюще:
— Каро…
Но она уже отвернулась. И он вынес коробку с посудой за дверь.
Эллен вошла в кухню с охапкой постельного белья и положила его на стол.
— Я вижу, Харви разрешил тебе пользоваться его машиной! Это так любезно с его стороны.
— Я купила ее у него.
— Ты… купила у него? А деньги?
— Я продала свои облигации.
Ей не хотелось обсуждать этот вопрос с Эллен.
— У тебя было облигаций всего на пятьсот долларов. А Харви купил этот «остин» только в прошлом году, и знаешь, во сколько он ему обошелся?
— Он пользуется «мерседесом». Он сказал, что две машины его разорят.
Голубые глаза Эллен стали узкими, как щелочки.
— Так вот откуда ветер дует! Ты всегда поглядывала в его сторону.
— Ох, Эллен, то, что ты говоришь, пошло.
Эллен взглянула на нее с нескрываемой злобой и произнесла усталым голосом:
— Желала бы я поссориться с тобой, но… не могу. Знаю, ты всегда была привязана к Харви, но любила Джейсона, любила моего мальчика. Это убивает меня, Каролин, ты сломаешь мальчику всю жизнь…
— Никто не может разрушить чужую жизнь. Я не могу повлиять на его жизнь, а он не может разрушить мою. Или вернее так — я не позволю ему сделать это.
— Но ты обещала перед Богом…
— Да, — она встретилась твердым взглядом с Эллен, — мы оба обещали, только он слишком скоро забыл об этом. По-моему, подзабыла и ты.
«Почему я говорю, как жестокая дрянь?» — подумала она.
Когда звук отъезжающего тяжело груженного «фольксвагена» затих вдали, Каролин пыталась найти на полке аспирин. Айк Адамс вошел в кухню. Аспирин все не находился, она бессильно опустилась на стул, оперлась локтями о стол и сжала виски.
— У меня страшная головная боль. Даже все кружится перед глазами. Пожалуйста, попробуйте найти пузырек с аспирином на какой-то из полок.
Он достал аспирин,
— Сколько это еще будет тянуться? Так хочется, чтобы поскорее закончилось… Кажется, что это не совсем настоящее, что не хватает реальности. Как от этого избавиться?
Он печально смотрел в окно на умирающий сад, и его широкие плечи заслонили ей свет.
— Я хотел бы суметь объяснить это вам. Мой собственный развод не кажется мне реальностью до сих пор, хотя прошло уже больше шести месяцев.
— И в то же время удивительно, что я смогла… смогла сделать хоть раз в жизни верный шаг.
— Я знаю.
— Джейсон выглядит так, будто я в самом деле разрушила его.
— Да, я тоже об этом подумал. И я всегда говорю своим клиентам, что представляю свой долг как адвоката спасти каждый брак, если есть хоть малейшая надежда на это. Я ненавижу разводы. И даже сейчас мне кажется, что я мог бы…
— В моем браке ничего нельзя спасти, — быстро произнесла Каролин, — по крайней мере для меня, если это все закончится ничем, станет все только хуже. Но вы понимаете, что я чувствую вину перед ним, да?
— Да. Я тоже почти всегда чувствую себя виноватым, если рушится чья-то жизнь.
Потом она привела кое-что в порядок, как могла, и они вышли. Они обошли вокруг запертого дома. Он проверил окна и все, что должно быть запертым.
— Для чего это? — спросила Каролин.
— Ну, если кто-нибудь захочет похулиганить, возможно, это его остановит. Рамы крепкие, сосновые, их выломать не так-то легко. Хотя, конечно, если что-то выломают, ремонт будет не очень трудно сделать. Но все-таки я скажу нашему деревенскому полицейскому, чтобы он заглядывал сюда время от времени. Все-таки дом пустует.
— Да не беспокойтесь вы так, здесь нет ничего ценного. Я покажу вам, где всегда лежат ключи. Джейсон мог забыть что-нибудь, и ему придется вернуться, и я не хочу, чтобы у него были трудности с этими рамами. Еще можно попросить Леса Джинтера последить за трубами. Если из них пойдет дым, тогда…
— Конечно. А я позабочусь о счетах на электричество и от телефонной компании. Что еще?
— Еще… В сараюшке стоит двухсотгаллоновый бак с бензином. Мы запаслись им на лето. Это важно?
Айк Адамс обернулся к сараюшке, смерил взглядом расстояние от дома.
— Нет, если затычка там достаточно крепкая.
Каролин посмотрела на свой дом, в котором жила так недолго, но который успела полюбить.
— Может быть, я захочу вернуться.
— Думаете, вы должны?
— Да нет. Но может так оказаться, что мне еще потребуется кое-что выяснить тут.
— Я думаю, что вы его скоро продадите.
— Возможно и это. Но я пока не хочу спешить. Я подожду, что произойдет, когда здесь проложат магистраль. А ваше мнение на этот счет?
— У меня тоже есть небольшая ферма на другом склоне горы. И я уверен, что магистраль все же проложат. Посмотрим.