Любовь и страхи Марии
Шрифт:
Мария услышит эту запись позже…
Гринфельд пытался развлечь Марию, но получалось это у него плохо. Хотя иногда Маша улыбалась его шуткам, но мысли ее были далеко. Уже стемнело, они решили вернуться к кафе, где осталась машина Марии.
Вдруг в ее сумочке зазвонил телефон. Мария достала его и поморщилась:
– Ну вот! Не успели его выпустить, как все начинается опять! Теперь не будет ни одной спокойной минуты! Как мне это надоело!
Телефон звонил настойчиво, но Мария не хотела брать трубку,
– Отключить его вообще к чертовой матери! Или выбросить! – воскликнула она.
– Постой. Я возьму, – сказал Гринфельд, и Мария отдала ему мобильный телефон.
– Алло?
– Здравствуйте, можно поговорить с Марией?.. – Гринфельд услышал спокойный мужской голос.
Мария замерла в напряжении.
– Нельзя. Говорите со мной.
– А вы кто?
– Я Аркадий Гринфельд. Вам достаточно?
В ответ не прозвучало ни слова. Мария занервничала еще сильнее, она стояла возле своей машины с ключами в руках, но дверь не открывала. Пауза затянулась.
– Чего молчите? – спросил Гринфельд, нахмурившись.
– Аркаша, ты, что ли?
– Какой я вам Аркаша?
– Да брось ломаться-то! Я знаю, что ты стал известным психиатром, но это еще не повод забывать старых друзей! Ведь ты еще не Господь Бог, верно?
Гринфельд удивился наглости собеседника, ответил ему сухо:
– Ну, допустим.
– Ты что, не узнал меня?
– Кто вы? – Он поджал губы и сощурился: голос ему не был знаком.
Гринфельд все время разговора смотрел на Марию, в этот момент она закрыла от отчаяния лицо руками, ключи от машины выпали.
– Я же Витька Колодяжный, мы с тобой учились вместе до четвертого курса, а потом я в Ленинград переехал. Вспомнил?
– Витя, ты, что ли? – удивленно воскликнул Гринфельд.
– Я! Он самый! – Собеседник обрадовался тому, что знаменитый психиатр узнал его.
Гринфельд зажал трубку рукой и прошептал Марии:
– Однокурсник.
Мария ответила ему тоже шепотом:
– Как он узнал, что ты здесь? Ты кому-то давал мой номер?
Гринфельд удивленно пожал плечами. Потом наклонился, поднял ключи и подал их Марии…
– Виктор! А, это самое… Какая радостная встреча!.. А как ты узнал, что я по этому номеру? – поинтересовался психиатр.
– А я не знал!.. Я, вообще-то, не тебе звоню! Я Марии звоню на мобильник… Просто ты взял трубку и назвался, и тут я понял, что это ты, вот это да!
Гринфельд снова зажал трубку рукой:
– Вообще-то я такого однокурсника не помню…
– А чего же ты сказал ему, что узнал? – Мария удивленно посмотрела на друга – она и не знала, что Гринфельд такой талантливый артист. Может быть, он две недели назад разыграл ее, рассказывая о своей мании?
– У меня плохая память… Люди обижаются, – ответил он, все еще закрывая трубку ладонью.
– Да-да, да-да… Конечно, я все это помню… Послушай, а зачем ты звонишь Марии-то? – сказал он уже в трубку.
– Хочу передать ей, что сегодня у нее вызов… Я же теперь в детской платной «неотложке»
– Да, сейчас передам ей трубочку.
Мария отшатнулась от Гринфельда. Вот теперь она открыла дверь и села за руль. Ей хотелось уехать подальше от этого телефона…
– Мария, не дури. Это, оказывается, с работы.
Мария послушно взяла трубку.
– Алло?
И она услышала голос убийцы:
– Привет, подруга… Ну что, соскучилась без меня? Как жизнь?
У Марии внутри все похолодело. Она беспомощно посмотрела на Гринфельда. Тот удивился, увидев отчаяние в ее глазах: ей же звонили с работы, человек представился. Какой-то Витька Колодяжный…
– В общем, некогда мне строить из себя Терминатора, у тебя срочный вызов, собирайся. – Мария была уверена, что слышала совсем другой голос несколько секунд назад. – Кстати, извини, я погорячился. Кто-то сказал мне, что меня увольняют, вот я и подумал, что ты что-то сболтнула. Но никто меня, оказывается, не увольняет – ребята пошутили…
Мария молчала, она не могла понять, что происходит…
– Ну что, берешь вызов-то? – скороговоркой спросил Виктор.
– Витюша, дорогой, я теперь не беру ночные вызовы, я же предупредила главного врача, и он оставил распоряжение диспетчерам. – Мария пришла в себя.
– Ну какой же он ночной, сейчас же только вечер!
– Нет, как стемнело, я сижу теперь дома и носа никуда не высовываю.
– На тебя не похоже. Что-то случилось?
– Ничего не случилось. Просто ищите кого-то другого, – резко ответила она и положила трубку.
Гринфельд посмотрел на нее сочувственно, но не знал, чем можно было утешить Марию. Он хотел поехать вместе с ней до дома, но она отказалась от эскорта.
– Спасибо тебе, я сама. Как-нибудь сама…
Она ехала и думала о том, что ей повезло с друзьями: Валерий и Аркадий сразу же пришли на помощь. Правда, Валерий почему-то подозревал Гринфельда, а Аркадий – очень милый и интеллигентный человек, известный психиатр с частной практикой. Да и знает Мария его уже столько лет… Витек ей не внушал доверия. Во-первых, он был наркоманом, во-вторых, он же маньяк, полностью соответствовавший теории ее друга-психиатра. Сам признался в своих отклонениях.
Она вспоминала мужчин, которые были в нее влюблены, которых любила сама… Чаще всего Мария быстро разочаровывалась в своих избранниках. Может быть, она вовсе и не умела любить. Ее материнский инстинкт был хорошо развит – он делал ее привлекательной, женственной. Мария об этом догадывалась. Собственно, этот инстинкт и определил ее судьбу, помог ей сделать карьеру. Без него нельзя стать хорошим педиатром. Малышей нужно любить, любить так беззаветно, как любила Мария. Она действительно готова была в любой момент, даже поздно ночью, выехать на вызов. И не только ради денег. Ее тревожило состояние здоровья пациентов. Марии нравилось работать в «неотложке», она оказывала помощь детям, которые в ней срочно нуждались.