Любовь и вечность
Шрифт:
– Вы хорошо поработали утром, папа, – сказала Нирисса, накладывая на его тарелку порцию тушеного кролика и думая при этом, что несколько передержала мясо на плите, – и вам необходимо немного прогуляться после ленча прежде, чем вы вернетесь в кабинет. Вы же знаете, как вредно для вас совсем не бывать на воздухе.
– Я только что добрался до самой интересной части главы, посвященной елизаветинскому периоду, – объяснил ей отец, – и, конечно же, мне не составляет труда описывать наш дом в качестве примера. Кирпичи, уложенные тогда,
Нирисса не успела ничего ответить, потому что в этот момент в комнату вошел Гарри.
– Простите за опоздание, отец, – извинился он, – но я только что вернулся с прекрасной прогулки верхом на лошади, которая отличалась великолепной дикостью нрава до тех пор, пока я не заставил ее чувствовать мою волю!
Задумчивый взгляд Марка Стэнли задержался на улыбающемся лице сына.
– Помню, и я в твоем возрасте никогда не мог удержаться и не проехаться на необъезженной лошади.
– Я уверен, что вы и сейчас с удовольствием сделали бы это.
Гарри машинально взял тарелку, которую протянула ему сестра, и жадно набросился на еду.
Наблюдая за ним, Нирисса задумалась, хватит ли в доме запасов, чтобы прокормить Гарри во время университетских каникул.
Ей и в отсутствие брата с трудом удавалось покупать необходимое на те небольшие деньги, которые отец выделял ей на ведение домашнего хозяйства из своих скудных средств.
Но с приездом Гарри, который, как говорится, «ел за троих», было невозможно не влезть в долги. Или же приходилось бояться, что ее брат, хотя он никогда не жаловался, останется голодным.
Кролики служили им основным резервом в любое время года, но она надеялась, что скоро фермеры начнут стрелять голубей, которые уничтожали молодые посевы зерновых. Гарри нравилось, как она их жарила, и он всегда хвалил ее.
Нирисса не могла удержаться от тоскливой мысли, что на дворе сезон, когда готовят молодых ягнят. Слишком давно они не пробовали нежного мяса ягненка.
Как всегда, она сможет позволить себе купить мясо старой овцы, только чуть позже, когда на него уже снизят цену. И мясо это придется готовить очень тщательно, чтобы оно не оказалось слишком жестким.
Какое счастье, подумала девушка, поднося ко рту кусочек жаркого, что ее мать так прекрасно готовила.
Она и Нириссу научила тем блюдам, которые всегда с удовольствием ели отец и Гарри.
Картофель, конечно, составлял большую часть их рациона. Жареный, вареный, обжаренный в кипящем масле или тушенный в сотейнике, он был неоценим при отсутствии мяса, которое было слишком дорого для них.
– Там что-нибудь осталось, Нирисса? – Голос Гарри прорвался сквозь ее мысли.
– Да, конечно, – ответила она и положила ему все, что оставалось на блюде, кроме последней ложки, которую добавила отцу.
Но тот пребывал
К столу был подан свежий каравай хлеба, и Гарри отрезал себе большой ломоть, чтобы доесть соус.
– Все было вкусно! – довольно проговорил он. – Никто не умеет готовить кролика, как ты, Нирисса! Кролик, которого они подают нам в Оксфорде, совершенно несъедобен!
Сестра улыбнулась на его комплимент и, собрав тарелки и пустое блюдо, понесла их на кухню.
Она предусмотрительно приготовила пудинг с начинкой, зная, сколько сил потратил Гарри. Пудинг, покрытый светлой золотистой корочкой, удался.
Оставалось только намазать его домашним земляничным джемом, заготовленным ею еще в прошлом году, смешав этот джем с тем небольшим количеством сливок, которое она сумела собрать. Все это вместе должно было оказаться блюдом, достойным внимания Гарри.
Для завершения трапезы оставался лишь небольшой кусочек сыра. Нирисса собиралась отправиться за покупками сегодня после полудня, но за вчерашним обедом, почти не отличавшимся от поданного ему сегодня, Гарри съел гораздо больше, чем она ожидала.
Закончив свою порцию пудинга, отец поднялся из-за стопа.
– Ты не будешь против. Нирисса, – сказан он, – если я вернусь к своей работе?
– Нет, папа! – твердо возразила Нирисса. – Вы знаете, что вам необходимо движение, поэтому я советую вам сначала немного прогуляться. Сходите посмотреть, как поживают те новые плодовые деревья в дальнем конце фруктового сада, которые мы посадили. Нам необходимы были новые посадки после того, как мы потеряли часть наших самых ценных деревьев в мартовскую бурю.
– Да, ты права, – согласился отец. Потом, словно считая, что, если он поторопится, неприятное дело завершится скорее, он вышел в холл, схватил свою старую фетровую шляпу, которая превратилась уже почти в лохмотья, и открыл садовую дверь в залитый солнечным светом сад.
Гарри расхохотался.
– Ну, знаешь, ты просто издеваешься над ним!
– Но ему вредно сидеть безвылазно в душном кабинете дни и ночи напролет!
– Это, может быть, нехорошо для его здоровья, но это делает его счастливым. Помолчав, Нирисса заметила:
– Не могу полностью разделить твоей уверенности. Я часто чувствую, как он тоскует без мамы. Эта тоска настолько сильна, что для него единственная возможность забыть свою потерю, пусть на короткое время, заключена в полной погруженности в то, о чем он пишет.
Ее голос был полон сострадания и нежности, и Гарри, взглянув на нее, сочувственно произнес;
– Ты тоже тоскуешь по маме!
– Ужасно! – призналась в ответ Нирисса. – Без нее все совершенно иначе. Когда ты в отъезде, а папа время от времени перестает даже замечать мое существование, я чувствую себя невыносимо!